сам сделал твою татуировку? Какого черта, брат? Это всего лишь гребаная татуировка…
— Заткнись. — Я снова дергаю его за волосы, и он хнычет. — Мне плевать, что ты не смог прийти на сеанс. Всякое бывает. Меня волнует только то, что мне понравилась художница, которая заняла твое место, и я хочу, чтобы она все закончила.
— Эмма? — Фыркнул Рико. — Речь идет об Эмме, мать ее, Гарсии? Когда я доберусь до этой сучки…
Его голос обрывается на полуслове, когда я наклоняюсь и впечатываю кулак ему в живот. Он мягче, чем я ожидал, но это означает, что удар пришелся сильнее, выбив из него воздух. Он задыхается, как будто от боли его может стошнить.
Это отвратительно, правда. Ему нравится выглядеть крутым, но этот человек сдохнет, если я попытаюсь вырвать у него хотя бы один зуб.
— Я нахожусь на твоей кухне с оружием, потому что, как я уже сказал, она мне понравилась, а ты в ответ называешь ее сукой? — Я щелкаю языком по зубам и качаю головой. — Ты действительно настолько глуп, насколько выглядишь.
Я отпускаю его волосы, обхожу стол со своей стороны и достаю пистолет, прежде чем у него в голове появятся мысли о том, чтобы схватить его.
— Сегодня вечером я говорил с Эммой о том, чтобы она заняла место моего художника. Она, кажется, подумала, что это может повлиять на ее работу, если она это сделает. Что вместо того, чтобы порадоваться тому, что один из твоих художников впечатлил меня настолько, что я захотел, чтобы она вернулась, ты можешь уволить ее. Что ты подумаешь, что она… ох, как она выразилась? Переманила меня у тебя. Хотя это я ее пригласил.
Рико нервно облизнул губы.
— Ты заказал у меня сеанс, — говорит он хриплым голосом. — Эмма не принимает частных клиентов. Она не работает на меня достаточно долго. Может быть, еще через пару лет…
Я переставляю пистолет так, чтобы он был направлен на него.
— Я говорю, что так и есть. И я говорю, что, если я услышу хотя бы шепот о том, что для нее что-то изменилось, ты получишь еще один поздний ночной визит. И если это случится, я гарантирую, что дам тебе повод узнать, насколько хорош твой план стоматологического страхования.
— Какого черта, чувак? — Шепчет Рико. — Ты ее трахнул? Так вот в чем дело — дерьмо!
Он вскрикивает, а я делаю выпад вперед через стол, и мой кулак врезается ему в нос. Я слышу хруст кости, и кровь разбрызгивается по стеклянной столешнице, некоторые капли попадают на мои костяшки. Я сажусь обратно, выражение моего лица спокойное и безучастное.
— Я не трогал Эмму. Она исключительный художник, и я думаю, что она заслуживает этого. Ты, конечно, нет. Так что вот как мы поступим. Завтра ты вернешься в салон и скажешь Эмме, что одобрил мою просьбу о смене художника. Я свяжусь с ней через день или два, чтобы договориться о графике. Ты ни в коем случае не будешь мстить ей. Ты не проронишь ни слова об этом. Ты будешь разговаривать с ней и относиться к ней с уважением. И если мне хоть шепнут, что все обстоит иначе…
— Я понял, чувак! — Прохрипел Рико, зажав нос рукой. — Черт, теперь мне придется ехать в травмпункт… — Еще больше крови пузырится между пальцами, пока он пытается дышать.
— Прими мои соболезнования. — Я встаю, достаю из кармана сложенную пачку банкнот и бросаю ее в брызги крови на столе. — Чтобы помочь тебе с выплатой страхового возмещения.
И, не говоря больше ни слова, я выхожу из его дома и возвращаюсь к ожидающей меня машине.
7
ЭММА
Я совсем не готова к тому, что меня ждет на следующий день, когда я приехала в салон.
Рико вернулся и сидит за стойкой администратора. Но выглядит он как дерьмо. Его нос заклеен пластырем, черно-фиолетовые синяки расходятся по обе стороны от него и под глазами. Я приостанавливаюсь, когда делаю шаг внутрь, чувствуя, как меня охватывает странное чувство предчувствия. Не могу сказать, почему именно, но оно только усиливается, когда Рико поднимает голову, и в его взгляде появляется яд, который я всегда боялась увидеть в свою сторону.
— Нам нужно поговорить. — Почти выплевывает он. — Подожди меня в комнате отдыха.
На кончике моего языка вертится мысль о том, чтобы он вежливо попросил меня об этом. Рико не в первый раз разговаривает со мной грубо, и каждый раз мне приходится напоминать себе, что, хотя технически я на него не работаю, я арендую помещение, как любой другой художник, и технически являюсь независимым подрядчиком, у него все еще есть возможность выгнать меня из салона. И если это произойдет…
— Мое терпение на тонком гребаном льду, — рычит он на меня, видя, что я колеблюсь. — Не заставляй меня просить дважды.
Я поворачиваюсь на каблуке, каждый мускул напряжен, пока я иду к комнате отдыха, стараясь не выглядеть так, будто я бегу. Я не хочу доставлять ему удовольствие. Я не сажусь, когда вхожу и закрываю за собой дверь, не хочу давать Рико шанс возвыситься надо мной, чтобы я почувствовала себя еще меньше. Вместо этого я прислоняюсь к стойке, скрестив руки, и жду, когда он расскажет мне, в чем дело.
— Я думала, у тебя грипп, — говорю я, когда он входит в комнату, закрывая дверь чуть сильнее, чем нужно. — Похоже, на тебя напал…
— Твой парень? — Рико поворачивается ко мне лицом, на его лице появляется уродливая усмешка. — Я действительно не думал, что ты на это способна, Эмма…
— Подожди. — Я поднимаю руку и смотрю на него в замешательстве. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. У меня нет…
Черт. Кусочки начинают вставать на свои места еще до того, как Рико говорит что-то еще. Просьба Данте о том, чтобы я занялась его татуировкой, мой отказ — я сказала ему, чтобы он обсуждал все с Рико. Но я имела в виду именно обсуждение. Я хотела, чтобы Данте направил все дальнейшие договоренности или опасения к своему собственному художнику.
Но не это.
— Ты говоришь о Данте? — Прохрипела я, глядя на синяки на лице Рико. — Я… мы не…
— Данте, хм? Не мистер Кампано? — Рико снова бросает на меня ядовитый взгляд. — Он навестил меня вчера вечером. Очевидно, он очень настаивает на том, чтобы ты закончила начатое.
Я не могу перестать смотреть на лицо Рико в ужасе. У него точно сломан нос, и, судя по всему, ему
