которое он хотел из меня выбить. Что ж, я не доставлю ему такого удовольствия.
А тем временем в нашем барачном лагере было движение. Народ так мельтешил за окном, что мне показалось, что это был самый активный день из всего нашего пребывания тут. Какие-то ведра, палки, доски, всё куда-то таскалось. Крики, стук молотков, снова крики, ребята не щадя сил работали на улице. И уж затем заглянули ко мне, так сказать, проведать товарища.
Серьёзные суровые лица, немного обеспокоенные, а ещё – презрительные. Никто этого пока не озвучил, слово «трус» не было произнесено, ведь если бы кто-то был очень смелым, то он бы мог и сам пойти в лес. Как Семен, к примеру. И всё же это слово летало в атмосфере. Но даже оно не затмевало страха. Все понимали, что она придёт сегодня ночью. И что бы они ни делали, как бы они ни орали в рацию, как бы ни заколачивали окна и двери – это их не спасет. Метель занесла снегом всё настолько сильно, что нужен вертолет, а не машина, чтобы добраться до нас. А его, увы, у нашей фирмы не было. Можно было бы, конечно, пойти самим через лес. Но шанс, что ты пройдёшь четыреста километров с рюкзаком по лесу, минимален.
А затем меня снова вызвали на допрос, точнее, Евгений сам ко мне пришёл.
– Так, скажи мне, как ты попал к Тимуру? – тихо, можно даже сказать ласково, спросил меня он.
– Я не знаю. Я был пьян. Услышал шум. Вышел. Я на кухне бухал, когда всё завертелось. Очнулся уже, когда вы стучались. Поэтому ничего не могу сказать.
– Значит, ты ничего не помнишь? Хорошо. Ты не знаешь, где Тимур?
– Вы и сами знаете, где он. Достаточно пройти по кровавому снегу. Но, я думаю, теперь уже никто за ним не пойдет. Лучше спишем его как пропавшего без вести. Это же так удобно.
– Ты не строй из себя героя, и так понятно, кто ты, – ехидно сказал Евгений.
– Так докажи славу героя, пойди, да задави гадину, капитан! – зло огрызнулся я и затем, обводя всех взглядом, добавил: – А почему с нами никто за телом Семена не пошёл? Что, все разом стали немощными?
– Да это из-за тебя, ублюдок, она вернулась, – донеслось откуда-то сзади.
– Ну да, а ещё из-за того, что здесь мяса на пол медвежьей деревни, – ответил я.
– Так, нам надо успокоиться и искать выход, – примиряюще сказал Евгений. – А ты пока отходи и выходи помогать на улицу. Необходимо затруднить медведице вход на нашу территорию.
Когда они ушли, я откинулся на своей кровати. Мысли вертелись, как опилки при метели. Я вдруг сразу осознал, что каждый раз медведица приходила не просто так. Она искала Семена, просто в первый раз ей помешали собаки, порядком утомив. А затем Семен сам нашёл её, умерев в отчаянной схватке. Что ж, исходя из этого вполне понятно, что она решила, будто тело убийцы её самца принадлежит ей. Вполне возможно, что вчера она приходила именно за трупом, дабы забрать его. И тут меня резко осенило! Она ведь его так и не забрала. Тело убийцы её самца всё ещё у нас. В морозильнике.
Я встал на койке и словно одурманенный стал одеваться. Мне было необходимо попасть в морозильник. Надо было проверить, не забрала ли она то, что искала?
Но, увы, добравшись до морозильника, я понял, что нет. Тело Семена лежало все там же, только теперь рядом с ним примостились ещё и остатки Капотни. Я сел между ними и сжал голову руками. Боже, видимо, что-то у нас тут совсем не так. Как два этих парня, ещё недавно живые, оказались тут, на холодном стальном стеллаже? Посидев с ними немного, я вышел на улицу. Свежий воздух, пусть и пропитанный кровью и кишками, действовал всё же лучше морозильных запахов. Оглядев нашу стройку, я увидел, как везде были прибиты доски на окна, на двери, народ, как мог, старался отгородиться от этой твари. Что ж, новая ночь быстро покажет, нужно ли это.
Всё оставшееся время я провел, праздно шатаясь по столовой и по почти пустой комнате отдыха. И там, и там почти никого не было, все укрепляли свои бараки. И лишь я, как блаженный, валялся в полностью беззащитной гостевой. С незаколоченными большими окнами и слабенькой дверью. А ближе к вечеру ко мне пришёл младший Признов, только теперь уже без бутерброда. Сев напротив, он несколько помялся и как-то не очень уверенно начал:
– Слушай, я знаю, ты один живешь и почти ничего не сделал. Я тут с ребятами посоветовался и уговорил их пустить тебя к нам в барак. Мы здорово всё укрепили. Поэтому, я думаю, тебе будет лучше пойти к нам. Тут небезопасно, слишком много окон.
Я улыбнулся. Это была трогательная забота. Но мое тело уже впитало столько паленого вискаря, что мне это было абсолютно безразлично. Поэтому я положил ему руку на плечо и заметил:
– Вить, чем больше мяса, тем привлекательней, так что это ты береги себя. А я побуду здесь. Да, здесь не тесно и окна широкие, но зато спокойно. К тому же, с недавних пор я полюбил одиночество.
– Ну, как знаешь, – ответил он и поднялся.
А я так и остался сидеть на диване и смотреть ящик. Не помню точно, до которого часа я просидел в тот вечер, так как добавочно уложил в себя минимум полторы бутылки одного лишь вискаря, получив очередной отвратительный сон.
Мне снилась большая волосатая морда, обнюхавшая меня, тень, которая полностью заслонила весь телевизор. Адские крики, скрип досок, вой, шум, рев медведицы, снова крики и снова скрипы досок. Потом какой-то непонятный бег и снова тишина, в которой был слышен лишь звук работающего телевизора.
Глава шестая
А вот следующее утро было самым холодным из всех, какие мне только доводилось встречать. Хотя я и накрылся потеплее, но даже несмотря на шубу, я промерз до самых костей. Но это и понятно, открыв глаза, я увидел снег посреди комнаты. Он деловито залетел из открытой двери. Поежившись и нащупав рукой бутылку виски, я блаженно прогрел организм и избавился от похмелья, надев шубу и устало двинувшись в сторону двери.
Отстранённо потянувшись, я увидел ужасную картину. Двери одного из бараков были почти полностью разрушены, а на улице лежало несколько изодранных тел, кишки которых также валялись по всей территории. Медведица так повеселилась, что для того, чтоб
