поддержкой. Если мы хотели добиться важной для себя победы, избавиться от опасности федаинов и восстановить судоходство по Акабскому проливу, то следовало осуществить это в рамках исключительно израильской операции, и мы могли бы сделать это после выборов в США… Совершенно незачем было провоцировать ООН и США на такую ожесточенную реакцию”.
Заметим, правда, что в этих рассуждениях Эвена ничего не сказано о тех потерях, которые, несомненно, понесли бы израильтяне, если бы они начали эту операцию без французской авиационной поддержки, а союзная авиация не уничтожила бы египетские ВВС и аэродромы.
С другой стороны, вряд ли можно поставить под сомнение тот факт, что эта военная кампания продолжительностью в сто часов решила основную задачу обеспечения израильской безопасности. Прежде всего, Синайская кампания в весьма значительной мере подняла моральный дух израильтян. Весь народ освободился от чувства неуверенности и неверия в собственные силы; все израильтяне, и уроженцы страны, и репатрианты, убедились в том, что страна в состоянии добиться победы благодаря душевному подъему, организованности, техническому мастерству и боевым навыкам — и это несмотря на нехватку физических ресурсов, недостаточную численность населения и размеры территории. Что же касается чисто военных уроков кампании, продемонстрировавшей наглядные преимущества упреждающих ударов, то они оказались просто бесценными (Гл. XXI). Не менее важным оказалось и то упорство, с которым израильтяне противостояли требованиям о выводе своих войск, выдвигая встречные требования обеспечения гарантий — поскольку это способствовало прекращению нажима на Израиль со стороны Великих держав, в первую очередь США и Великобритании, прежде настаивавших на политическом урегулировании конфликта за счет безопасности Израиля. После Синайской кампании в Вашингтоне и Лондоне прекратились разговоры об израильских территориальных уступках. Действительно, Синайская кампания не принесла Израилю мира. Выступая в кнесете у марта 1957 г., Бен-Гурион прямо сказал, что “мы не вели эту войну для того, чтобы захватить Синай или заставить Насера подписать с нами мирный договор, да и теперь, после этой войны, у меня по-прежнему нет надежды на скорый мир”. Он предупредил депутатов, что прочный мир в секторе Газа в любом случае невозможен, пока там находятся десятки тысяч беженцев. Хотя договоренности, достигнутые относительно ситуации в Газе и Шарм-аш-Шейхе, были, по сути своей, временными, это было лучшим решением проблемы на тот момент, и Бен-Гурион высоко оценивал их значимость.
Премьер-министр знал, что говорил. Вылазки федаинов из Газы практически прекратились. Израильтяне, жившие в приграничных поселениях, получили возможность спокойно работать и мирно спать — впервые за последние семь лет. Акабский пролив был открыт для судоходства и оставался открытым на протяжении одиннадцати лет. Разумеется, официально признаваемая полная свобода судоходства, которой добивался Бен-Гурион для своей страны, достигнута не была. Однако за эти одиннадцать лет Израиль смог установить торговые связи со странами Востока, проложить несколько трубопроводов, наличие которых превратило эту маленькую страну в один из самых значительных центров транзитной торговли между Ираном и странами Европы, а также развить промышленную инфраструктуру, благодаря которой в Израиле начался рост экономики, сопровождавшийся ростом его международного влияния и признания. Начиная с ноября 1956 г. еврейское государство зарекомендовало себя, по всеобщему мнению, как страна, с которой следует считаться, как суверенное государство, заслужившее осторожно-уважительное отношение в международном сообществе.
Глава XVIII.
Годы экономического роста и социального развития
Становление государства
До Синайской кампании положение Израиля можно было сравнить с осажденным со всех сторон лагерем беженцев, жители которого, обитая в засушливом и бедном краю, предпринимают отчаянные попытки наладить свою жизнь, сталкиваясь при этом с тяжелейшими проблемами экономического, социального, внутриполитического и военного характера. Начиная с 1956 г. все это ушло в прошлое. Государственные границы стали достаточно безопасными. Израильская армия, которая до 1953 г. постоянно сталкивалась с организационными и кадровыми трудностями, была преобразована в эффективный военный механизм; кроме того, она одновременно сделалась еще и самым значимым фактором объединения общества. В известном смысле операция Кадеш явилась своеобразным завершением титанических усилий по интеграции страны. Освоение обширных земельных площадей, эффективное использование оставленной или секвестрованной (временно конфискованной) арабской собственности, увеличение экономической помощи, предоставляемой США, Германией и мировым еврейством, — все это наконец стало давать плоды. Иными словами, перед Израилем уже стояла не проблема выживания, но, скорее, вопрос выбора альтернативных путей развития.
Одним из самых очевидных следствий израильской победы стал стремительный и весьма впечатляющий рост числа репатриантов — достаточно назвать две цифры: 55 тыс. человек за 1956 г. и 70 тыс. человек за 1957 г. На первых порах большинство репатриантов прибывало из стран Северной Африки и Египта. К первой категории относились евреи, не решавшиеся на отъезд до конца 1956 г. из опасения набегов федаинов или египетской агрессии, постоянно угрожавшей безопасности Израиля. Обе угрозы, со всей очевидностью, остались в прошлом. Теперь предстояло сделать очевидный выбор между исламской ксенофобией в Марокко и гарантированной безопасностью в еврейском государстве. То же самое можно было сказать и относительно ситуации, в которой оказалось египетское еврейство. Правительство Насера, униженное своими военными поражениями, приняло целый ряд законов и постановлений, отрицательно сказавшихся на возможностях трудоустройства, жилищных условиях и даже личной безопасности “иностранцев”. Будучи наиболее уязвимым “национальным меньшинством” Египта, евреи (в количестве порядка 25 тыс. человек) выехали из страны зимой 1956–1957 гг., “оплатив” свой отъезд в Европу самым простым образом: их вынудили оставить в стране все свое имущество. Две трети этих беженцев были затем переправлены в Израиль усилиями Еврейского агентства. Владея иностранными языками и имея достаточный опыт деловой активности, они поселились по большей части в приморских городах, и многие из них нашли работу в банках, в туристическом и гостиничном бизнесе.
Жертвами политических потрясений стали не только североафриканские евреи, но и евреи, жившие в странах коммунистического блока. Около 40 тыс. европейских репатриантов, в основном из Польши и Венгрии, прибыли в Израиль в 1957 г. В период 1958–1960 гг. репатриировалось еще 43 тыс. восточноевропейских евреев, приехавших из Румынии. В основном эти репатрианты покинули страны исхода после народных волнений 1956 г. в Польше, восстания в Венгрии[26], а также после усиления антисталинских настроений в Румынии. В каждой из этих стран политические выступления сопровождались возобновлением спонтанных проявлений антисемитизма, и коммунистическое руководство предпочитало реагировать на это путем облегчения еврейской эмиграции. Многие из восточноевропейских репатриантов были людьми с высоким образовательным уровнем. Они оставались на своих рабочих местах в послевоенные годы главным образом потому, что коммунистическим правителям была необходима их квалификация и богатый опыт. Теперь, когда их вытеснили представители нового поколения, получившие соответствующее образование “коренные жители” страны, они уехали в Израиль, принеся с собой свои знания и опыт.
Еврейское агентство не было готово к
