что с ней будет, если мы ее сейчас упустим или физически не убережем?! И это в тот момент, когда силы зла не упускают ни малейшей возможности для того, чтобы завладеть еще не окрепшими душами! А тут такой шикарный случай — сирота!
Услыхав какие-то чавкающе-булькающие звуки, поднял глаза к собеседнику. Звуки исходили от шефа, непроизвольно шлепающего губами. Лицо его, которое еще пару минут назад было таким благообразным, сейчас представляло собой огромный белорусский буряк, с размаху насаженный на метровые в поперечине плечи.
— Да…да…да, какая она к бесу сирота!? — мелко крестя рот щепотью просипел архангел. — Ты что, сирот никогда не встречал?! Терминологии не знаешь?! Так в Божепедию глянь!
— Да знаю я терминологию! — начал уже злиться Захария. — А только для нее, отцом и матерью были мы с моим подопечным! И вы, товарищ генерал-лейтенант, прекрасно это сами знаете. И еще знаете, — вколачивал он слова, как гвозди, — что Оксанка или доканает девчушку окончательно в очередном приступе религиозной экзальтации, либо сделает так, что та обозлится на весь белый свет и уж тогда ее душа точно не сможет попасть к нам, а значит и все мои труды насмарку пойдут. Мне сейчас чудом удалось спасти ребенка. Не душу — всего лишь тело. Я и дальше хочу этим заниматься.
— Смотри-ка, какой защитник сирот выискался! Ты что, забыл, чем закончилась твоя прошлая миссия?! Разве не ты подставил под огонь пулемета свое тело при штурме дворца Амина, чтобы прикрыть собой того молодого лейтенантика?! А ведь у тебя тогда было, если не ошибаюсь, двое маленьких детей! Или ты тогда не думал, что сиротишь детей своих?!
— Напрасно, вы, товарищ генерал вспомнили тот случай! Но я отвечу. Дети не были сиротами. У них была мать. Бала страна. Время было другое, да и люди были другими тоже.
— Время не может быть тем или иным. Оно есть объективное проявление реального настоящего, векторально устремленного в будущее, — витиевато выразился Гавриил в несвойственной ему манере.
— Может. И вы это знаете даже лучше чем я. Как сказал, не помню кто: «бывали хуже времена, но не было подлей». Так как-то.
— Мальчишка! Ты меня еще поучи! — опять было вскипел начальник.
— Простите, товарищ генерал! — чувствуя, что несколько перегнул палку, произнес Захария, сбавляя тон. — А только ведь обидно получается. Когда такая борьба идет буквально за каждую душу, а тут…, — и он неопределенно махнул рукой.
— Что тут?! Договаривай! — вскинулся опять шеф.
Что договаривать-то? Все на поверхности. Плавает, так сказать…
— Но-но, — насупился архангел, и крылья за его спиной встопорщились. — Попрошу без намеков у меня.
— Ни сном, ни духом, — и уже голосом вкрадчивым и по заговорщически тихим голосом продолжил он, — У нас тут хоть и рай и служба райская считается, а все равно, как ни крути, заведение казенное. Все как у людей. Со своей иерархией, так ее и растак… Ангелы ведь тоже, в большинстве своем те же люди, только бывшие, а значит, и мыслят, и поступки совершают тоже по своей сути людские.
— Ну-ну, продолжай, — насторожился шеф.
Захария никогда не числил себя в специалистах по интригам, но тут его как будто понесло. Откуда что и взялось?! Тут тебе и мимика лица, и тон, как у бывалого заговорщика. Самому было противно и немножко смешно.
— А и продолжу, — охотно согласился хитрый подчиненный. — Девочка-то сейчас на самом, что ни на есть перепутье. Шаг влево, шаг вправо — пропадет или сорвется. А представители «конкурирующей фирмы», если таковая всё же имеется, а не является плодом досужих вымыслов, — ввернул он к месту, показывая тем самым, что тоже готов блеснуть знанием советской прозаики, в лице Ильфа и Петрова, — не дремлют, и уж как пить дать, но уцепятся за такой шанс перетянуть на свою сторону чистую душу. А тут и наши подоспеют. Пойдут шепотки да разговоры по углам, что «упустили на равном месте, ротозеи» И чье это будет упущение?! Наше с вами! И пальцами будут тыкать в нас, в наш сектор. Да и вас не обойдут.
— А-а-а меня-то к чему приплел сюда?! — опешил Гавриил. Несмотря на свой возраст и опыт руководящей работы он был честен и по-своему бесхитростен в делах подковерной борьбы. В этом была его сила, но и слабость.
— А к тому! — назидательным тоном классного руководителя, продолжил плести интригу полковник, — что скажут, а скажут непременно, уж вы мне поверьте, что-де «постарел наш Гавриил. Хватку потерял. И подчиненных не воспитал должным образом». Каково, а?! Дальше, вообще, мысли возникнут у некоторых…
— Какие?! — уже с нескрываемым страхом воззрился архангел на своего визави.
— Такие! Раз-де не тянет старый Гавриил, то и не подыскать ли ему более спокойную и менее ответственную работу? Регистрацию молитвенных прошений, к примеру, — добивая своего начальника, резюмировал Захария.
Казалось, что неподдельный ужас плавал в глазах старшего ангела. Впрочем, подобной сценой, Захария наслаждался недолго. Несмотря на все, шеф был «тертый калач», а поэтому довольно быстро пришел в себя:
— Эк-кий ты у нас мол-лодец как-кой! — с расстановкой проговорил он. — Ишь, ты, какую хитрую базу подвел под свое желание продлить командировку! Молчи! — видя, как собеседник приоткрыл рот для оправдания, заявил он. — Теперь я буду говорить! А ты будешь слушать и не перебивать старших по званию и возрасту.
Захария захлопнул рот, едва не прикусив себе язык, и быстро-быстро закивал.
— Хоть ты и считаешься в нашем секторе лучшим полевым агентом, однако даже тебе полезно иногда напомнить о нашем предназначении. Мы, ангелы, создания Всевышнего. — Тут он кивнул головой на портретную раму, висевшую над начальственным креслом. Вследствие того, что Всевышний был безОбразен, а именно не имел конкретного образа, то и портреты его соответственно, представляли собой, пустое пространство обрамленное рамой. — Для чего ты думаешь, мы созданы?! Мы созданы для того, чтобы тот полуфабрикатный материал, что называется человечеством, путем долгой и порой изнурительной селекции, поднять на более высокую ступень развития, часть из которого станет обитателями Рая, а часть пополнит наше сообщество. Мы — связующее звено между Ним, — он опять кивнул на пустую раму, — и людьми, порожденными Им. Какова конечная цель всего этого тебе никто не скажет. И я не скажу.
— А что, — вставил Захария, — за все это время так никто у Него и не спрашивал?!
— Почему не спрашивал?! Спрашивали. Но ты же сам прекрасно знаешь, каково это — устраивать допросы начальству. Оно никогда, по большому счету не делится своими планами, а предпочитает отделываться ничего не значащими фразами, либо просто игнорирует вопрошающего. А надоедать начальству с этим…, —
