непосвященного, старшему ангелу было примерно за пятьдесят лет, а никак не восемь тысяч, о чем свидетельствовали документы. Впрочем, этого нельзя было сказать и о самом Захарии. Тридцатилетние с хвостиком черты его лица скрывали за собой почти пять тысяч лет полной приключениями жизни. Светлая улыбка неподдельной радости моментально озарила резкие черты лица архангела, изборожденные глубокими вертикальными морщинами. Рот растянулся в благостной улыбке, обнажая ряд ровных, как на подбор, белых и крепких зубов, нерастраченных в подковерных баталиях с недоброжелателями. Однако все это не помешало Захарии заметить, что-то новое в поведении начальника. Громадные, будто выкованные из цельного куска серебра крылья в радостном возбуждении слегка приподнялись и опустились за его могучей спиной. Но глаза, при этом, у него были какими-то испуганными и немного растерянными, будто он только что увидел привидение «белой дамы» в Несвижском замке. «Что это с ним?» — подумал Захария. «Неужели он не ждал моего возвращения?» Впрочем, эта немая неловкость продолжалась всего лишь доли секунд. Старший ангел быстро взял себя в руки.
— А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой! И эдак все ходят у вас в райских кущах?! — слегка переиначив и адаптировав известную всем фразу, воскликнул он. Заведующий сектором любил щегольнуть прекрасным знанием русской литературной классики. Все окружающие были в курсе его маленького увлечения и всегда охотно принимали его манеру общения.
Гавриил подошел и крепко по-отечески обнял подчиненного за плечи. При этом крылья старшего ангела взметнулись, чуть ли не к потолку, создавая неслабое дуновение в кабинете. Слегка отстранив от себя прибывшего из командировки, но, не выпуская его плеч из своих рук, добродушно пророкотал:
— Хорош! Хорош!
На попытку Захарии доложиться о прибытии по всей полагающейся форме, заведующий только отмахнулся:
— Молчи! Все знаю! И про жизнь твою, и про дела, и про твои подвиги, особенно последний. Сводку уже доставили. Читал! — кивнул он на стол с бумагами. — Пойдем-пойдем, проходи, садись.
Ненавязчиво подталкивая, усадил в золоченое кресло. В свое, начальственное, садиться не стал, а сел в такое же напротив. Улыбка его по-прежнему светилась лаской и гордостью, за собственным трудом взращенные кадры. А глаза уже не были такими испуганными, как вначале. Не давая раскрыть рта, он продолжил:
— Ты у нас герой по всем статьям. Это ведь твое девяносто девятое — последнее перевоплощение. Помнишь, что я тебе обещал в прошлый раз перед твоим уходом?! Приказ о присвоении очередного звания я уже подписал. Он с утра лежит и дожидается тебя в канцелярии. Ну да ты это уже и так понял, когда одевался, — кивнул он на новую тогу Захарии.
— Да я, собственно…, — начал было тот, но опять умолк под натиском шефа.
— Да-да, все понимаю, — опять вскинулся старший ангел. — Твой последний подвиг ставит не просто точку в твоей полевой работе, но, не побоюсь высоких слов, а жирный восклицательный знак! — произнес пафосом он, многозначительно поднимая указующий перст, кверху. — Мало того, что ты спас душу реципиента, не дав завладеть ею темным силам, — и театрально при этом сплюнул через левое плечо, — так еще и уберег от смерти дитя малое, ценой своей жизни!
— Да это он сам изловчился как-то, — вставил Захария.
— Сам?! Скажешь тоже! Сам прекрасно знаешь, что ничего бы он без тебя не сделал, не будь вы с ним одно целое. Я же еще утром просматривал видеоматериалы отчета. Это ведь ты придал ему силы отшвырнуть ребенка метров на десять! Теперь, благодаря тебе, нашего полку прибыло. Реципиент, — тут он невольно поморщился, видимо не нравилось ему это новомодное слово, — не только завершил свой отмерянный Всевышним жизненный путь, не замарав себя никакими бесчестными поступками, удостоившись попадания в Райские Кущи, но и сможет впоследствии пополнить наши ряды, став, как и ты, полевым агентом. Он сейчас на сорокадневном карантине, в отстойнике. Если захочешь на него потом взглянуть, то могу устроить…
— Да нет, не надо, — вяло отмахнулся Захария. — Пусть приходит в себя. Ему ведь сейчас тоже будет тяжело после карантина и перемещения. — И уже совсем тихо добавил себе под нос, — как и мне.
Гавриил, не обращая внимания на сказанные почти шепотом слова подчиненного, продолжал:
— Так вот. К чему это я?! Ах, да. С учетом твоих прошлых заслуг, да еще последнего подвига… это ведь как-никак тянет на Ангельскую Звезду с Терновым Венцом и Косицами! В общем, есть мнение, выйти к руководству с ходатайством о награждении тебя этим орденом. Бумаги выправим и отправим сегодня же наверх.
Не увидев на лице собеседника ожидаемой им радости от награды, Гавриил продолжил:
— Да и то сказать, ценз по перевоплощениям тобой выполнен. И выполнен успешно. За все девяносто девять перевоплощений ни одного замечания. Все твои подопечные, не просто обрели покой и новую жизнь в Райских Кущах, но и пополнили именно наши — ангельские ряды. Рай гордится такими как ты, — говорил старший ангел, опять тыча указательным пальцем куда-то кверху и смешно при этом вращая глазами. Какой-то ненатуральной театральщиной веяло от всего этого. Захарии все никак не удавалось вставить хоть словечко. Складывалось впечатление, что шеф просто боится давать ему эту возможность. И все же уловив момент, когда начальник набрал побольше воздуха в грудь для произнесения очередной выспоренной тирады, он успел произнести тихим, но твердым голосом:
— Пожалуйста, разрешите высказать просьбу?!
Эти слова, словно иголки, пронзили Гавриила, который в этот момент был похож на воздушный шарик. Сходство было тем более очевидным, что шеф, услышав просьбу издал губами какой-то невообразимый звук — нечто среднее между всхлипом и иканием одновременно. Разом «сдулся», осел и даже как-то приопустил крылья, чинно реявшие над головой до сего момента. Не сообразив, что сказать, только кивнул. Тем временем Захария, опустив глаза в столешницу, произнес:
— Видите ли… Мне срочно нужно вернуться назад. Просто необходимо, — с натугой выталкивая из себя слова начал он. Видя, как медленно, но верно шеф превращается в подобие «лотовой» жены, продолжил уже чуть более уверенно. — Дело отнюдь не завершено. Остался ребенок. Сирота. Чистая и ничем не замутненная детская душа, — говорил он короткими и рублеными фразами. — Мы просто обязаны спасти ребенка. Насколько я знаю, к ней никто еще не подселен, а только пока планируется. Ребенок находится без должного присмотра. Но даже если и подселят в ближайшее время, то сами понимаете, ангел-хранитель не может уберечь ни от случайностей и превратностей судьбы, ни от травматизма. Он всего лишь выступает в роли советчика. Я же прошу, только изыскать возможность моего внедрения в кого-нибудь, кто находится рядом, — голос его крепчал. — Вы понимаете,
