мало. Зато есть пулемёты и к ним патронов — целая телега. Очень хорошие, перелесские. Трофейные.
— Ты поднимал мёртвых? — спросила я, содрогаясь и стараясь скрыть это от него.
— Нет, Карла, светик, — сказал Райнор. — Я живых положил. Когда кавалеристы ломанулись в город, я их и…
Он распахнул шинель и показал разрезанную ножом и разодранную, пропитанную подсыхающей кровью штанину. У Райнора руки были искусственные, но нужна была кровь, много — и он резал бедро.
— Ох, — вырвалось у меня. — Вот что ты — как Дольф…
— Герцог Гунтар рассказывали, — ухмыльнулся Райнор, и глаза у него горели так, что бросали на лицо красноватый отсвет. — Про волну. Я одного боялся: что она вокруг меня разойдётся. Тут у нас, за ратушей, уцелевшие кварталы, туда горожане сбежались, бабы, детишки… Я боялся, что смерть туда доплеснёт, только это и притормаживало. Ну, поставил за спину Кермута, в половинку звезды. Как его не прикончил, дивлюсь… дурак я?
— Дурак, — сказала я. — Везёт тебе, чудо ты.
— Толкаю её вперёд, — сказал Райнор, — а она цепляется за них, за лошадей, как сеть с крючками… прямо чувствуешь, как жизнь выдираешь… — и на миг, кажется, не совладал с лицом. Я увидела, насколько чудовищно он устал и как ему худо. Но Райнор тут же ухмыльнулся вновь. — А Кермут немного поправил поток, очень помог, на самом деле. Мы с ним всё-таки прогнали волну прямо вдоль улицы, чётко направили — она так и выкосила эскадрон, как косой. Видишь, больше не суются. Мы в ратуше, она почти сгорела, но с башни весь город видно. Там у нас наблюдатель сидит.
— Город обошли, — сказала я.
— Там тоже остановят, — уверенно и зло сказал Райнор. — Мы тут ночи ждём. Ночью, наверное, что-нибудь будет. У нас моряки, мужики из порта, гарнизон Русалочьего, вооружены все… я тут ещё часть перелесцев того… поставил в охрану. И мы с Кермутом понарисовали знаков от Приходящих и от адских сил. Вряд ли кого-то удержит, но на всякий случай.
— А драконы? — спросила я.
— Драконы, да, — Райнор сглотнул. — Никакие не драконы. Мы грохнули одного.
— Цены тебе нет, — сказала я нежно. — Как же вы?
— А вот так. Из пушки, — Райнор показал, как стояла пушка, и я услышала за спиной неопределённо-одобрительный шум. — Они прилетели на падаль. Трупы жрать. Свои трупы, кстати, кавалеристов. Ну и подставились — наш канонир его прямой наводкой шлёпнул, и второго бы шлёпнул, да он улетел. Я велел мужикам дохлятину сюда притащить — и вскрыли мы с Кермутом. Смотреть будешь?
— Спрашиваешь, — я только головой мотнула. — Показывай.
— Дай, — сказал Райнор куда-то в сторону, Кермуту, не отражавшемуся в зеркале. — Нет, вон ту. В руки мне дай.
И показал лучевую кость. Человеческую.
— Он что… обернулся? — спросила я сипло.
— Нет, — Райнор снова сказал в сторону, Кермуту: — А крыло сюда подтащи. Целиком. Давай, я тут держу.
Они развернули перед зеркалом громадное крыло, как парус, натянутый на тонкие кости. Крыло было покрыто обожжённой и закопчённой кожей — и что-то в нём было дико ненормальное… Я смотрела во все глаза на отвратительное — и не понимала, чем…
— Это ведь сосок, деточка, — спокойно, как на лекции, сказал за моим плечом Валор и показал концом длинной линейки. — Человеческий сосок. Мужской, судя по всему.
— На крыле? — еле выговорила я.
— Тут с другой стороны ещё есть, — сказал Райнор. — И пупок. Смотри.
Мне на миг показалось, что изображение в зеркале подёрнулось дымкой. Я зажмурилась, мотнула головой — и ощутила, как Валор обнял меня за плечо. Стало чуть полегче.
— Он что… Райнор, ты хочешь сказать…
— Он хочет сказать, — продолжил Валор, — что это крыло, по-видимому, обтянуто человеческой кожей, содранной с торса. Верно, мэтр Райнор?
— Да, мессир, — в тоне Райнора вдруг послышалась настоящая радость — и я вовремя сообразила, что он просто рад видеть Валора и рад, что Валор понимает легко и быстро. — Он весь сделан из… в общем, из кожи, из костей, из кусков человеческих тканей. Огонь, как мы поняли, он выдыхал из лёгких. Лёгкие там были — только оболочка, а в ней — вот это.
И показал две обгорелые металлические пластины в виде восьмиугольных звёзд с короткими лучами, исписанные какими-то знаками.
— Ну-ка, ну-ка, — Валор чуть подвинул меня и подошёл ближе. — Поднесите ближе к стеклу, прекраснейший мэтр Райнор, это прелюбопытно.
Господи Вседержитель Милосердный! Как же я завидовала этим двоим — с их потрясающим научным самообладанием! Мне больше всего хотелось блевануть себе под ноги, удрать — и больше никогда об этом не слышать. Это было совершенно нестерпимо.
Не знаю, как я заставила себя спокойно стоять и слушать.
Райнор потёр пластинку:
— Потемнела. Ничего не разобрать.
— Некромант должен знать хотя бы несколько языков, дорогой мэтр Райнор, — сказал Валор с чуть слышной в голосе улыбкой. — Мы займёмся этим после войны. Видите ли, разобрать можно. Это исконный язык Перелесья, до объединения под знаменем Сердца Мира и Святой Розы. Чуть к свету… вот так. «Огнь из ада — в этот труп — из этого трупа — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы». А дальше тот, кто создал этого кадавра, перечисляет имена демонов, которые лично отвечают за работу. Эффектно.
— Боже мой, — тихо сказал рядом со мной Ольгер.
— В общем, они неживые, — сказал Райнор. — Но валить их можно.
— Безусловно, — кивнул Валор. — Если вам повезло попасть в это самое место, в грудь твари. Видимо, попадание сместило артефакт — и кадавр упал. Что ж, дорогой мой мэтр Райнор, ваши заслуги перед короной неоценимы. Теперь мы знаем, как это сделано, и я даже представляю, что можно этому противопоставить. Друг мой, велите вашим людям малевать где только можно самые примитивные защитные знаки от адского пламени. Ну вот буквально… — и воспроизвёл в три движения простенькую звёздочку с двойной защитой. — Это во-первых. Во-вторых, вы очень повысите вероятность уничтожить тварь, снабдив такой же звёздочкой снаряды. Если вашей кровью, дорогой друг, вероятность ещё повышается.
— Почему? — удивился Райнор.
