Что аукнется, то и откликнется. Вроде бы так.
– Мы в Европе, Сергей. Архипелаг с его страстями остался позади, – пытаюсь объяснить другу. – Наоборот, сейчас мы можем пожить относительно свободно. Я так думаю: не жениться ли мне на Лене? Хоть я по национальности – сам знаешь, но все равно роднее здесь никого не найду. Опять-таки детей заводить пора.
Ох, зря я это сказал! Командор едва заметно изменился в лице. Уж он-то никак не может оформить свои отношения. Разве что переберется в мусульманскую страну. Вот и терзается из-за этого. В наши дни никто ни на что не обращал внимания. Здесь же, пусть для виду, живут по христианским законам, и внебрачное открытое сожительство, да еще с двумя, шокирует кого угодно. Втайне позавидуют многие, однако с виду будут возмущаться с пеной у рта.
Распишешься же с одной – куда девать вторую? Оформлять как родственницу? Но неудобно хоть на бумаге оказывать одной некое предпочтение.
– И по какому обряду? – Сергей быстро взял себя в руки. – По иудейскому или по православному? Католиками или протестантами вы не являетесь, а светского брака пока нигде не признают.
– Я предусмотрительный. – На моем лице появилась самодовольная улыбка. Хотя и неловко перед Командором, но кому еще признаешься? – У меня в кармане лежит свидетельство, что мы с Еленой являемся мужем и женой. Еще на Гаити тайком купил у одного ксендза. Настолько тайком, что Лена до сих пор ничего не знает. Все равно живем вместе. Бумага же – оправдание на всякий случай. Или давай устроим небольшую свадьбу. Посидим, отметим это дело. Впрочем, как знаешь.
– Вот именно, – подтвердил Командор.
При этом его малыш официально являлся юным Санглиером со всеми правами потомственного дворянина. О чем имелась куча бумаг, в числе прочего заверенных губернатором Гаити Дю Касом.
Весь разговор проходил в небольшом портовом кабачке. Благо, Командора в лицо фактически не знали, и он мог гулять без опасения привлечь излишнее внимание.
– Ладно, пойдем. А то скоро стемнеет. – Кабанов бросил на стол пару монет и поднялся.
Мы почти не пили. Бутылка легкого вина на двоих – по градусам почти ничего. Мелочь, особенно в эти времена, когда других напитков, кроме спиртных, в Европе почти нет.
Я успел на третий день по прибытии снять себе половину небольшого домика. Несолидно торговцу надолго останавливаться в гостинице да еще с женой. Я по легенде вообще хочу поселиться в Шербуре, как только присмотрю себе занятие по душе.
Командор ничего ни снимать, ни покупать пока не стал. Он очень хотел навестить всей семьей Мишеля, а любая поездка пока растягивается на месяцы. А уж покупать, чтобы продать, едва двинем в Россию, и вовсе глупо. Цены на продукты и товары, говорят, растут. Как всегда во время любой войны. А вот на жилье – как-то не очень.
Расставаться не хочется. Не спеша доходим до бухты. Корабли застыли на причале и рейде. Паруса убраны. Тишина. Машинально находим «Лань», а рядом с нею – захваченный нами фрегат. Командор привычно раскуривает трубку, выпускает клуб дыма и замечает:
– Хочешь идею? Где-то когда-то читал, что англичане возили из России пеньку. Раз тут тоже есть флот, то почему бы тебе не заняться тем же? Все ближе, чем Индия. Правда, до Архангельска идти холодными краями. Но другие порты пока не отвоеваны. Да и после строительства Питера еще долго будет идти война.
Франция пока является достойной соперницей Британии на морях. Поэтому идея не столь плоха.
– Корабля нет, – напоминаю я.
Наша «Лань» для перевозки больших партий грузов не приспособлена. Оно понятно – при всей ее универсальности, это главным образом боевой корабль. Пусть маленький, однако в свое время он доставил столько хлопот и голландцам, и испанцам, и тем же англичанам.
– Ладно. Вернусь от Мишеля, придется пару раз выйти в море. Приведу пару посудин, а там – выбирай. Правда, продаваться они будут с аукциона, но кое-что тебе добавим, – сквозь дым, словно само собой разумеющееся, говорит Командор.
– Хочешь вступить в долю? – Такому компаньону я был бы только рад. Деловой хватки у Сергея мало, он военный от мозга костей, зато надежен, словно скала.
– Нет. Не мое это. Сам понимаешь.
Понимаю и даже не пытаюсь соблазнить молочными реками с кисельными берегами.
– Спасибо, Сергей. Как смогу – отдам.
– Брось. Какие счеты? Если мы не будем помогать друг другу, то просто не выживем, – отмахивается Командор.
Он немного провожает меня. Улочки Шербура узкие и грязные. Все-таки триста лет спустя жизнь в городах станет несравненно комфортнее. С другой стороны, настоящие друзья станут попадаться намного реже. Нынешняя жизнь располагает к дружеской открытости. Даже классическая мушкетерская троица Жила совсем недавно. Не то полвека, не то четверть века назад. Я уж, признаться, плохо помню датировку бессмертного творения Дюма.
Что еще плохо – стоит лето, но на мне, согласно местной моде, надет камзол, шляпа да еще сверху наброшен плащ. Без последнего можно было бы обойтись, но я не был уверен, что мы не загуляем, а под свободно ниспадающей тканью легко прятать пистолеты. Все-таки после всех наших приключений без оружия я чувствую себя неловко.
На очередном углу мы расстаемся. Отсюда до дома мне от силы десять минут ходьбы. Командору до гостиницы раза в полтора дальше.
– Сам доберусь. Не маленький, – отмахиваюсь я.
Уже совсем стемнело. Окна на первых этажах прикрыты ставнями. Преступность процветает повсюду. Не слабее, чем в наши дни. Даже сильнее, учитывая отсутствие должных органов правопорядка. Одна городская стража, которой до нашей продажной милиции еще расти и расти. Ни следователей, ни оперов.
Не успел подумать об этом, как узкую улочку перегораживают два мужских силуэта. Скосив глаза назад, убеждаюсь, что еще один старательно пытается отрезать мне путь отступления.
Кричи, не кричи, помощи не дозовешься. Порою под стенами домов находят труп запоздалого гуляки. Тоже издержки времени. Зато, справедливости ради, в случае нападения ты имеешь полное право защищаться любым оружием и за последствия отвечать не будешь. Хоть навалишь целую гору трупов.
Невольно замедляю шаг, руки сами ложатся на рукояти пистолетов. Такие привычные рукояти.
– Куда торопишься, приятель? – спрашивает один из мужиков.
Второй, не дожидаясь ответа, в свою очередь добавляет хрестоматийный вопрос:
– Жизнь или кошелек?
– Вы хотите предложить мне деньги? – стараюсь, чтобы в моем голосе прозвучала ирония.
– Чего? – Мужчины извлекают ножи. В свете отдаленного фонаря тускло отсвечивает длинное лезвие.
– Шли бы вы себе своей дорогой, – предлагаю я, прижимаясь спиной к стене.
Не хватало еще получить удар в спину!
