ГЛАВА 1
Рыжая собака смешно каталась по траве, подставляя мохнатое брюхо теплым солнечным лучам. Умные карие глаза смотрели умильно и заискивающе, а пушистая метелка хвоста азартно подметала землю. Животное выпрашивало косточку, которую сжимала детская рука…
Внезапно сознание пронзила боль, и цветная картинка сна разлетелась на тысячи осколков. Девушка досадливо поморщилась и повернулась на бок. Не помогло. Чужие мысли странным образом лезли в голову, а тело ощущалось словно ватное. Неожиданно по коже волной прокатился сильный жар, словно ее щедро окатили кипятком. Одним движением девушка скатилась с кровати на холодный каменный пол, скуля, словно побитый щенок. Но боль внезапно отступила, словно ее и не было, а мир вокруг преобразился, полностью изменив привычное восприятие. Запахи стали многообразнее и ярче, цвета потеряли окраску, слившись в однотонную серую мглу. Слух стал четче и острее. А еще захотелось встать на четыре ноги. Точнее, лапы.
Две луны, заглядывая в узкое зарешеченное окно, расчертили каменный пол бело-зеленым светом, осветив низкую металлическую кровать у стены, с которой наполовину сползло на пол одеяло. У кровати, обводя помещение растерянным взглядом, стояла большая серая волчица.
Первое солнце едва показало макушку, второе еще и не думало вставать, но в полутемных коридорах женского монастыря ледан царило оживление. Под громкие командные голоса смотрительниц и лязг отпираемых засовов леданы шли на утреннюю тренировку. Девушки были словно на подбор: высокие, сильные и загоревшие под зноем двух палящих солнц до темно-золотистого оттенка. Под кожей, испещренной паутиной как свежих темных, так и застарелых белесых шрамов, перекатывались упругие мышцы. А на лицах, надежно скрытых под черными кожаными масками, глаза каждой леданы светились холодной решимостью.
Ролана шла в строю среди прочих послушниц, сверля отстраненным взглядом спину впереди идущей девушки. Ее мысли бродили далеко и были мрачны, как ночь. Если верить словам смотрительницы, коротко брошенным через порог, сегодня ледана достигла совершеннолетия. Это означало одно: с этого дня против нее будут выставлять еще более сильных противниц, а значит, возрастет количество тренировок и увеличатся нагрузки. Ей придется стать еще более выносливой, прикладывать еще больше сил, проявлять еще больше ловкости, поскольку проигрывать нельзя. Проигрыш всегда означает одно — неминуемую смерть от руки соперницы.
Никто и никогда не спрашивает согласия ледан. Их мнение, их желания никого не интересуют. Настоятельница просто объявляет изменения для каждой послушницы на утренних тренировках, а протест и непослушание успешно выбиваются смотрительницами в пыточном подвале. Желающих спорить давно нет.
Прошло слишком много времени, и Ролана уже не помнила, как попала в эти мрачные стены, в которых требовалось не жить, а выживать. Воспоминания, если они и были, выбили постоянными тренировками и заботой о том, как остаться в живых. В это место послушницы попадали ниоткуда и уходили только одной дорогой — дорогой смерти.
Монастырь на самом деле таковым не являлся. Красивое название служило лишь прикрытием творившегося в нем безобразия. Правила были просты и безжалостны. Каждая попавшая в эти стены ледана должна была защищать себя, чтобы выжить. К счастью, правилам защиты обучали ежедневно. А в конце седьмины, когда в монастырь толпами валили любители острых развлечений, одна из послушниц погибала на арене на потеху богатой знати. В конце сражения на окровавленный песок золотым дождем летели монеты. Чем дольше и красочней бой, тем довольней публика и больше монет. В этом и заключался смысл существования монастыря.
Ролана люто ненавидела существующие правила и устои, безжалостно забирающие чужие жизни. Все до единой леданы служили бесправными игрушками в руках зарвавшихся богачей, которым доставляло удовольствие смотреть, как чужая кровь льется на белый песок арены, унося с собой молодость и жизнь.
Так же ненавидела и тренировки, на которых леданы нередко калечили друг дружку. Впрочем, травмы не избавляли от выхода на арену. Полученная травма означала лишь то, что ее обладательница умрет быстрее, чем соперница. Поэтому Ролана старалась избегать подобных случаев, ни на секунду не ослабляя внимательности и сосредоточенности. К тому же окружающая атмосфера была гнетущей, что также не позволяло расслабиться.
Послушницы не общались между собой, не заводили дружеских отношений, поскольку не сегодня завтра любая могла умереть, а горечь потери причиняла сильную боль, мешая сосредоточиться на тренировках. К тому же черные маски надежно закрывали лица, превращая ледан в безликих, похожих друг на друга существ. Снять маску разрешалось только с мертвой соперницы. Еще маски имели право снимать смотрительницы, когда устраивали разборки с провинившимися. Поэтому сейчас в мрачных коридорах не было слышно ничьих голосов, кроме голосов смотрительниц.
