30 ноября я получил указание Сталина о подготовке наступления с целью овладеть Калинином.
…Общий план контрнаступления Советской Армии под Москвой, разработанный Генеральным штабом под руководством Ставки, предусматривал нанесение одновременных мощных ударов войсками Западного фронта во взаимодействии с войсками левого крыла Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов с целью разгрома ударных группировок противника, действующих севернее и южнее Москвы. В последующем имелось в виду развернуть наступление в общем направлении на запад с задачей уничтожить основные силы группы армий “Центр”.
…Ставка требовала от меня принять все меры по окружению вражеской группировки в Калинине и освобождению города в ближайшее время, чтобы как можно скорее высвободить войска и использовать их для более решительного содействия Западному фронту. С этой целью Калининский фронт был усилен…
…Бои за Калинин приобретали ожесточенный характер. Я безотлучно находился вблизи Калинина и руководил войсками, требуя от командармов и командиров дивизий наращивать удары по врагу, и во что бы то ни стало ворваться в город. Прояснились перспективы достижения более крупных целей и условия новых задач, которые предстояло решать войскам Калининского фронта после получения нами новых значительных сил…
…Войска нашего фронта сковали мощную левофланговую группировку немецко-фашистской группы армий “Центр”, ослабив ее удар на Москву.
Надо сказать, успех наших войск в районе Калинина вызвал общий подъем боевого духа воинов всех родов оружия. Вместе с тем противнику все же удалось отойти на запад, и, конечно, это нас не радовало…
В 11 часов 16 декабря войска Калининского фронта вступили в Калинин. Город был освобожден совместными усилиями 29-й и 31-й армий».
В архиве отца сохранилось много писем солдат, которые участвовали в боях за Калинин. Одно из них мне хочется стоит процитировать целиком. Его прислал Сергей Николаевич Мос. На Калининском фронте он был командиром отделения в очень трудный период боев за город. «Я недаром пролил свою кровь, убил двух фашистов, а на другой день меня тяжело ранило осколком в левую ногу, перебило кость и повредило артерию. Истекая кровью, я четыре раза лежал на операции под наркозом в Вышнем Волочке, потом в Иваново, потом на Урале в Красноуфимске. Дорогой маршал, мы с Вами вместе проливали пот и кровь на Калининском фронте. Я очень Вас уважаю!». Концовка письма отзывается метафорой: «Я Вас уважаю выше неба, глубже моря». Такой былинный распев сквозит в письме солдата-богатыря.
В архиве отца я обнаружила довольно редкий текст – о борьбе с эпидемиями в годы войны:
«Калининский фронт, которому предстояло прикрывать столицу с северо-запада, организовывался прямо в огне сражений и с первых же шагов находился в тяжелейших условиях. Сообщение с Москвой шло окольными путями, через Дмитров и Бежецк. Дороги – в снегу. Паровозов и автотранспорта не хватало. Авиация противника господствовала в воздухе.
Фронт пока не имел и своего тыла. Поэтому, когда ко мне в числе самых первых будущих помощников прибыл военврач I ранга А. И. Бурназян, я искренне обрадовался: значит, начинается создание и фронтовой медицинской службы.
Начсанфронта быстро вошел в курс дела и с помощью Главного санитарного управления организовал самое необходимое. Но медикам было чрезвычайно трудно, и Военный совет фронта не мог этого не видеть.
В самом деле, собственной госпитальной базы фронт не имел, раненых приходилось эвакуировать в переполненных товарных вагонах, которые не всегда удавалось даже утеплить.
Перед началом Калининской операции план ее медицинского обеспечения был доложен Военному совету. Мы одобрили меры, намеченные санитарным управлением, но потребовали увеличить число обогревательных пунктов на путях эвакуации раненых, так как зима в тот год была очень лютой, и обеспечить эти пункты горячим питанием. Был отдан также приказ: во всех санитарных машинах иметь меховые одеяла, валенки, полушубки.
Наступательная операция прошла успешно. Весь личный состав фронта проявил величайший героизм. Город Калинин был освобожден. Начальник санитарной службы доложил, что ни один раненый не получил обморожений. Это была большая победа медиков.
Фронтовые медики – необычный род войск. Ведь их усилиями раненые выводятся с поля боя, быстро эвакуируются в армейский тыл, их госпитализируют, сохраняя не только жизнь, но и здоровье. Мы на Калининском фронте ощутили все это очень быстро и поэтому до сих пор чувствуем себя благодарными тем, кто выстоял в 1941 году, кто принял на свои плечи тяжесть первых месяцев борьбы. Советские медики совершили в тот период подлинный трудовой и боевой подвиг, возвращая в строй тысячи раненых бойцов и командиров.
Еще со времен гражданской войны я хорошо усвоил одну простую истину: самым внимательным образом надо следить за эпидемиологическим благополучием войск. Нельзя простить халатности, неорганизованности, нераспорядительности медиков и командиров, ибо все это ведет к потере противоэпидемической бдительности и гибели людей от инфекционных заболеваний.
Медики Калининского фронта были поставлены в тяжелые условия. Ведь мы воевали с 9-й немецкой армией, среди войск которой свирепствовал сыпной тиф.
Как-то командованию доложили содержание захваченного разведчиками приказа командующего 9-й немецкой армией. В этой весьма красноречивом документе были такие строки: “В последнее время в районе армии количество заболевших сыпным тифом почти достигло количества раненых… Каждому солдату нужно доказать, что инфекция опаснее, чем неприятельское оружие”.
Учитывая все это, Военный совет нашего фронта потребовал от медиков решительных противоэпидемических мер. В период Ржевской операции медики получили специальные тракторы на гусеничном ходу. Это позволило им даже в условиях бездорожья доставлять душевые установки и дезкамеры прямо в боевые порядки наших войск. Проводились и другие мероприятия. В результате медики фронта добились очень важного успеха – ни один наш боец не пострадал от сыпнотифозной инфекции».
Степь да степь кругом…
Во время войны, за исключением трех первых месяцев, Конев командовал фронтами, нацеленными на решающие направления. Под Смоленском и под Москвой, в Курской битве, а затем на Украине (от Харькова до Львова). С 1944 года крупные фронтовые операции отец проводил уже в Европе – на Сандомире, в Польской Силезии, на Эльбе, под Дрезденом. Ему довелось штурмовать Берлин, а затем освобождать Прагу. По мнению ряда историков, в качестве командующего фронтом Конев провел самое большое число стратегических операций, включая и немалое количество окружений противника – «клещей» и «котлов», – как иногда называют этот венец полководческого искусства профессионалы.
Мастерство маневра – одно из важнейших проявлений стратегического таланта командующего. Еще до войны на учениях Московского военного округа начальник округа Б. М. Шапошников, после того как отец вместе со своим полком вышел на командный пункт «синей» дивизии, похвалил молодого командира: «У вас есть задатки к вождению войск, чувствуется, что вы можете стать мастером маневра». Отец признавался, что ему было и приятно, и страшновато слышать оценку Шапошникова, поскольку это «как бы налагало ответственность за будущие мои действия». Будущее подтвердило слова Шапошникова. Яркий пример справедливости такой оценки – полководческое мастерство Конева, проявленное в битве на Курской дуге.
