теперь делать, а гуру ответила, что то, что Маша осознала, – это уже очень хорошо, и что женщина настолько сексуальна, настолько она принимает себя в тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят и так далее.
Маша подумала в тот момент, что Лейла, небось, точно себя принимает. Конечно, если бы у Маши было такое тело, она бы его тоже принимала. Легко сказать «принимай себя», когда ты весишь не больше пятидесяти килограмм и твоя талия шестьдесят сантиметров. Посмотрела бы она на Лейлу, если бы ей дали такой же, как у Маши, размер груди, коленки, бёдра, плечи, живот. Полюбить себя идеальную намного проще, чем себя несовершенную и порой даже некрасивую. Именно такой Маша казалась себе, когда муж долго не говорил ей комплименты.
Маша вздохнула и обратила внимание на свою йони, где прямо сейчас находилось розовое йони-яичко, приобретённое вчера у Лейлы. Оказалось, что в шкафу у Лейлы лежала коробка с минимум двадцатью овальными формами разного цвета, но одинакового размера. Все они были едва меньше настоящего куриного яйца.
Лейла вытащила инструкцию и зачитала:
«Физиологическая функция йони-яиц – укрепить тонус вагинальных мышц и мышц тазового дна. Сакральная роль – через энергию разных камней соприкоснуться и наполниться нужной энергией, усилить сексуальность и женственность».
Оно действительно имело сакральное значение, прошло всего два часа с момента погружения, а Маша уже чувствовала, как наполняется правильной энергией и благостными намерениями. Например, не смотреть на Сару мужскими глазами.
20
Анита
Чёрный «Мерседес» остановился у каменных стен города, женщины вышли из машины и нырнули в единственную арку. Оказавшись в старом городе, они тотчас, послушав Лейлу, разбрелись в разных направлениях, скрываясь в узких лабиринтах.
Анита брела по главной улице, рассматривая вереницу витрин. Она остановилась у магазина нижнего белья, привлечённая по привычке чёрным кружевным комплектом. Сколько такого она покупала во время жизни с Бруно. Каждый месяц она тратила на бельё порядочную сумму, словно главная цель её жизни – доставлять удовольствие Бруно. Словно она жила ради того, чтобы увлечь, соблазнить, покорить и влюбить на веки вечные. Анита до сих пор не понимает, откуда в ней эта потребность быть для мужчины личной гейшей и соблазнительной кошечкой.
Нравилась ли при этом она себе, Анита особо не задумывалась. Хотя, разведясь, она выкинула неудобные стринги и кружевное бельё, что годами доставляло ей дискомфорт. Сейчас она носит удобное хлопковое, и никто никогда не заставит надеть вот это всё – она посмотрела в витрину – ради кого-то.
Только сейчас Анита осознаёт, что в её отношениях с Бруно секс был приманкой, чем-то, что удерживало её рядом. Кода они ссорились, когда казалось, что невозможно разговаривать, нет диалога, оставался он. Секс стал точкой опоры: пока он есть, существует их семья. Дело в том, что они очень совпадали. Насколько они не совпадали в вопросах воспитания и лечения детей, денег, свободы, политики, настолько совпадали телесно. И эта иллюзорная гармония обещала ей, конечно, обманчиво, что однажды всё будет хорошо. Не может быть так, чтобы было настолько хорошо в постели и настолько отвратительно в жизни. С Бруно она загоралась от одного поцелуя, он знал, куда именно надо целовать и как. Например, её дико заводили поцелуи в затылок, а если он при этом трогал её грудь, она улетала.
Анита тряхнула головой, как же она хотела отучить своё тело помнить, как ей было хорошо.
Она остановилась у лавочки с надписью Pane и стала рассматривать через окно ассортимент. В каждом регионе и городе Италии пекли свой особенный хлеб. Например, в Тоскане она не находила миланских пончиков с яблоками, а в Милане хоть и пекли фокаччу, но она никак не сравнится с фокаччей в Лигурии.
Зачем она думает сейчас о булках, ей же надо совсем о другом.
Анита зашла в хлебный и наблюдала за тем, как розовощёкий булочник обслуживал клиентку. Она смотрела на него и пыталась почувствовать, что происходило в ней. В её йони. Ровным счётом ничего. Никакого ответа. Анита, не дожидаясь своей очереди, вышла из магазина и отправилась дальше. Хорошо, что никто не может читать её мыслей и догадаться, какой ахинеей она занимается.
Что она пытается почувствовать вульвой мужчину.
Навстречу Аните шёл солидный мужчина в костюме и с чемоданом, Анита мельком посмотрела на него, стараясь избегать прямого контакта… и не смотреть в глаза.
К счастью, у мужчины зазвонил телефон, он встал посередине площади и начал разговаривать, Анита, пересилив внутренний стыд, сместила своё внимание, как говорила Лейла, вниз, и попыталась разобрать ощущения. Тоже никакого ответа, хотя в голове зашептал голос: «Очень неплохой вариант: солидный, образованный, в костюме».
«Выйди из головы».
Анита вздохнула и выдохнула. У неё не получается быть в теле.
Может быть, она навсегда осталась зависимой от Бруно?
Бывало, они поссорятся, она лежит и ненавидит его, думает о том, как несчастна, а он приходит в кровать, пристраивается сзади, начинает трогать, она брыкается, говорит, что не хочет, что зла, что не простит ему то, как он обозвал её или как только что отшлёпал детей, а он как ни в чём не бывало продолжает настойчиво её ласкать, несмотря на её сопротивление, пока она сама не заводится.
Он настаивал на том, чего не хотела она. Но в итоге она всегда уступала, потому что думала, что домогаться своей жены абсолютно нормально, даже если жена в этот момент не хотела своего мужа.
Бруно знал, как именно надо её трогать. Сначала он трогал её грудь, потом забирался вниз, игнорируя её слова «перестань», шептал на ухо, и этот его шёпот начинает постепенно её возбуждать до чертиков. Он шептал, например, «будь хорошей девочкой» слегка шлёпал её по заду, целовал в шею, слабое место, затылок, трогал волосы.
Всё. Анита абсолютно была готова его принять. Иногда так получалось, что она испытывала оргазм раньше его. Когда они заканчивали, он отваливался, целовал её в шею, шептал «брава» и засыпал. Анита лежала и чувствовала себя опустошённой.
Он опять взял своё.
Анита думала, как такое возможно? Как возможно, что в сексе есть диалог, а в жизни нет? Как возможно, что её тело отвечает, а остальное – нет?
Словно тело живёт отдельно от ума и сердца.
В голове закрутились слова Лейлы «чувствуйте телом». Как по ней, так если бы она включила мозги в самый первый вечер, то могла бы избежать всей этой истории. Но тогда бы не родились Миша и Катя.
Теперь она понимает, что их восхитительный секс стал причиной её долгого молчания. Она прощала ему то, что её душило и жгло: безосновательную ревность, запрет на открытые платья, негодование за встречи с подругами и как двинул в неё, беременную, стол. Она была полностью зависима от их секса.
Никого и никогда Анита не хотела так же сильно, как Бруно. Да и хотела ли она кого-то в принципе?
Он полностью ею обладал.
Так, хватит думать о Бруно, ей задали конкретную практику.
Лейла знает, что делает: перед тем как сесть в машину, она подошла именно к ней, дотронулась до её руки и попросила выполнять упражнение старательно.
Анита вышла к набережной, глотнула воздуха, наполненного запахом водорослей, и осмотрелась.
Возле набережной стоял рыбак. Скучающий, он смотрел на воду.
Анита выпрямила спину и уселась на бортик, расправив платье. Ветерок шаловливо поиграл с краем юбки, обнажив бедро. Ну и пусть, она не будет поправлять.
Анита посмотрела на рыбака пристально. Рыбак продолжал безнадёжно пялиться на воду. Анита, вспоминая слова Лейлы, пыталась обратить своё внимание на низ живота. Неожиданно мужчина поднял глаза. Анита улыбнулась краем рта. Рыбак посмотрел по сторонам, удостоверившись, что она смотрит именно на него.
Он расправил плечи, поправил шляпу и кивнул головой. Анита продолжала улыбаться и чувствовать низ живота. К своему удивлению, она ощутила внутри робкое, но настойчивое тепло… Молодой мужчина, на вид лет сорока, прокашлялся. Было видно, что такое случалось с ним нечасто. Чтобы вот так, во время спокойной рыбной ловли на него пялились барышни. Анита изучала его лицо. Суровое, такими изображали героев рекламы дезодоранта, лицо, покрытое лёгкой щетиной, ясный взгляд. Красивый. Не какой-то неухоженный, забытый жизнью рыбак, а очень даже приличный. Например, Анита успела заметить, что на нём был болоньевый плащ известной марки.
Чем больше Анита смотрела на него, тем ярче разгоралось в ней сквозь робкую сдержанность игривое, зажигательное настроение.
Рыбак, похоже, вспотел –
