такое, говорил:
— А нам это не задавали!
Стихи Бамба заучивал почти сразу. Прочтёт два-три раза и уже может свободно рассказать их. Бембе для этого приходилось тратить почти полдня. И он до слёз злился на брата: тот уже выучил все уроки и гуляет на улице с Русланом и Кермяш, а ему, Бембе, надо сидеть за столом и зубрить.
Болха объясняла это плохой памятью Бемби. Харцха не соглашался:
— А по-моему, лентяй наш Бембя и равнодушный какой-то. Почему он отказывается, когда Бамба предлагает свою помощь?
— Обидно ему и стыдно, наверное…
— Больше знать и хорошо знать — не обида и не стыд. А Бембя — себялюбец и завистник. Не отпускай его гулять, пока не выучит назубок все уроки!
Бембя до вечера корпел над уроками, а когда мама ласково говорила ему: «Вот и хорошо, сынок, а теперь иди погуляй», он, наперекор ей, шёл не на улицу, а к бабушке.
«Пусть Бамба гуляет, — со слезами на глазах думал он, — они его любят и хвалят…»
Бабушка прижимала к себе его голову и, как могла, успокаивала. И Бембя через полчаса уже спал.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Русские друзья в жизнь Бамбы внесли много нового, чего он не знал и не мог узнать от мамы и бабушки. Правда, об этом, наверное, знал его отец, Харцха, но у него почти совсем не было свободного времени, чтобы побыть наедине с сыновьями. Зато Наташа и Руслан постепенно открывали для Бамбы другой, очень интересный мир, рассказывали о другой жизни.
Когда дядя Иван подал заявление о вступлении в колхоз и правление решило построить ему дом и бесплатно выделить корову, Бамба радовался не меньше отца и матери. Ему очень не хотелось, чтобы дядя Иван, Людмила Ивановна, Наташа и Руслан уходили от них, но он знал: так им будет лучше. И первым прибежал на площадку, где начали строить новый дом для семьи дяди Ивана.
— Дядя Ваня, я тоже буду помогать вам строить дом! — радостно сообщил он.
— Ну-ну… В крепком кулаке и мизинец к делу, — улыбнулся Иван. — Давай, Бамба, помогай…
Взрослые носили кирпичи на носилках. Для ребят носилки оказались слишком тяжёлыми. Но ведь кирпичи можно подносить и поштучно! За один час — тридцать кирпичей. А за два?.. За три?.. А сколько кирпичей получится, если их будут подносить все четверо: Бамба, Наташа, Кермяш и Руслан? Для раствора цемента и извести необходима вода. Взрослые привозили её в бочках. Но ведь воду можно доставлять и в бидонах, и в вёдрах, если нести ведро вдвоём. А воды на стройке требовалось много. Потом надо было кому-то убирать и мусор. А его за день столько накапливалось!..
В минуты коротких передышек Наташа рассказывала Бамбе о своём доме на Рязанщине.
— У нас там в палисаднике росли берёзы и липы, — вспоминала она. — Летом, как зацветут липы, столько к ним слеталось пчёл!.. Сидишь на траве, а они летают, летают, и такой вокруг гул стоит, будто музыка играет. А от цветов мёдом пахнет… Вот поедем летом к нам на каникулы, сам всё увидишь.
Иногда к их компании присоединялся и Бембя. Он тоже с интересом слушал рассказы о Рязани, о русской природе, о красивой и широкой реке Оке, по которой плавают пароходы и баржи. Но почему-то эти рассказы не вызывали в нём удивления и любопытства. Сначала, казалось, Бембя слушал, как и все. Потом интерес у него остывал, и он, чтобы перебить Наташу, вставлял:
— А у вас там нету верблюдов! Что, нету ведь, верно?
— Да, верблюдов у нас нету, — соглашалась Наташа. — Зато у нас есть соловьи. Ты не слышал, как они поют?
— Это что, они заместо верблюдов у вас, да?
Бамба и Наташа хохотали, а Бембя недоуменно таращил на них глаза: «Чему они смеются? Что такое соловьи? Если это такие верблюды, то почему они поют?» — и злился. А Наташа принималась объяснять:
— Соловьи — это птички такие. Маленькие, серые. А поют они как настоящие певцы. Проснёшься утром рано-рано, а они на все голоса заливаются, прямо целый оркестр! Так бы сидела всю жизнь и слушала.
— Подумаешь! А у нас жаворонки не хуже твоих соловьёв поют, — не Сдавался Бембя.
— Ещё у нас пескари и вьюны в ручье есть, — вставлял своё Руслан, чтобы хоть как-то утихомирить спорщика. — Мы их руками и корзинками ловили. Взбаламутим ногами воду и шарим руками по дну…
— А они не кусаются? — испуганно спрашивал Бембя.
— Кто? Вьюны? Да у них и зубов-то нет. А вот раки кусаются. Ох и больно!..
— Не кусаются, а щиплются, — поправляла брата Наташа. — У них зубов тоже нет, а вот клешни есть…
Бембя никогда не слышал, что такое раки, но из гордости спрашивать о них не хотел. Он отходил в сторону и мучительно думал, чем бы этих рязанских удивить. Что есть в Калмыкии и чего нету у них в Рязани? И вдруг вспоминал разговоры отца с Иваном.
— А у вас зато сайга́ков нету! А у нас вон их сколько!..
Наташа улыбалась, не собираясь больше спорить с Бембей. А он вдруг вскакивал, кричал:
— А у нас скорпионы есть! А у вас нету, нету, нету!.. — и убегал.
Наташа пожимала плечами и, махнув рукой, говорила:
— Приступим к работе.
Короткая передышка кончалась, маленькие строители снова носили воду, подавали взрослым кирпичи, извёстку, убирали мусор. А потом вместе со всеми обедали, обжигаясь большими кусками горячего мяса, и пили душистый калмыцкий чай.
ТАЙНА БАБУШКИ
Бабушка очень медленно и тяжело привыкала к жизни на новом месте. Казалось, что Харбулукская степь легла поперёк её сердца и никак на могла найти для себя даже маленького уголка. Невестка видела это и постоянно тревожилась состоянием свекрови. Этой тревогой она делилась с мужем:
— Нет, Харцха, я не могу больше так жить. Может, она больна и давно пора вызвать врача? Она будто боится здесь чего-то…
— Ты права, Болха, — соглашался он, — мать действительно больна. Но у неё, кажется, особая болезнь. Тут помощь врача бесполезна.
— А что же у неё за болезнь такая? — не понимала Болха.
— Тайна есть у неё какая-то, и она мучительно скрывает её от нас. А это хуже душевной боли.
— Какая тайна? — шёпотом спрашивала Болха. — Какая-нибудь страшная?
— Не знаю, — отвечал Харцха, — но узнать надо.
О загадочной тайне бабушки прослышал и Бамба. Он не стал строить особых расчётов, а однажды прямо спросил:
— Бабушка, у тебя есть тайна, да? Она секретная?
