28 сентября отправлял я божественную литургию в первый раз. Церковь в Новоархангельске, — которая впрочем приходить в ветхость, и чрез 4–5 лет непременно будет нужна новая, — я нашел в весьма хорошем состояние и, сверх ожидания моего, так украшенною, как бы в самом деле ожидали прибытия архиерея. И вое это должно отнести к усердию г. главного правителя Этолина, который в числе первых своих распоряжений, по прибытии в колонии, поставил исправление церкви.
Действия наши, по прибытии в Ситху, еще не велики. И вот они: 1) Послана миссия в Нушегак, которая прибудет на место назначения своего не ранее половины июня сего года. Священник благонадежен, хотя и не из ученых; он снабжен подробнейшими наставлениями и всеми вещами со стороны нашей. 2) 17 декабря открыто Духовное училище, состоящее ныне из 23 человек Креолов и туземцев. Смотрителем определен иеромонах М., студент Московской Духовной Академии. 3) Ученик Богословия И. Т. послан в Кадьяк для изучения языка, и в четыре месяца оказал удивительные успехи. Он человек со способностями. 4) Иеромонах М. усердно занимается беседами с Колошами и, кажется, не без успеха, не смею сказать — с успехом. Человек до 80 готовы уже креститься и просят об этом; но я не думаю торопиться: чем более и лучше узнают, тем надежнее. 5) Весною я был в Кадьяке для обозрения тамошней церкви, и был утешен ею сверх всякого ожидания. Кадьякцы теперь стали совсем не то, как были до того. Слух о прибытии моем в Америку, ревность и благочестие тамошнего священника, прибывшего в Кадьяк в конце 1840, и также христианское содействие, словом, и делом, и примером, тамошнего начальника г. Костромитинова, — весьма много подействовали на Кадьякцев. Впрочем они, бедные, ни от кого ничего не слыхали доброго даже доныне, и, как они мне выразились, ныне «начинают выходить из темного места на свет». Прежде, едва сотый из них когда-либо бывал в церкви, а о говении они и не знали: ныне полна церковь во всякий праздник, и в один великий пост постников было более 400; для сего приезжали даже из дальних месть. Беззаконные сожительства (невенчанные браки, коих было очень много) уничтожаются. До такой степени Кадьякская церковь была запущена, что из 3700 душ, числившихся по переписи в 1841 году, было некрещенных более 1000; даже из самых Кадьякцев есть еще и теперь до 100 душ детей, от 2 до 9 лет, некрещенных. И сколько таковых умерло, особливо во время оспы, которая унесла из Кадьякского отдела до 2000 человек! В доказательство благой перемены Кадьякцев и действий тамошнего священника, сообщаю некоторый сведения из его ко мне донесения. а) Великим постом настоящего 1842 г., на первой неделе, прибыло в Павловскую гавань около 40 человек Алеутов, из Трехсвятительской артели, поститься. По три дня сии Алеуты были мною наставляемы в вере Христовой и в том, как и когда христианин достойно может приобщаться Тела и Крови Христовой. В числе их находился один тоен. Во время второй беседы с ними, в которой говорено было о покаянии и Евхаристии, когда было сказано, что всякому грешнику, кающемуся пред Богом в присутствие одного священника, без всякого постороннего свидетеля, Бог, ради заслуга Возлюбленного Сына Своего Иисуса Христа, оставить все грехи и во веки не помянет их, если только сей кающийся грешник не повторить их снова, — помянутый тоен пред всеми сказал, что он публично расскажет все свои грехи, и никого не постыдится, и ничего не скроет. Когда намеренно его я начал противоречить и сказал, что этого делать не должно; то он отвечал: «если я не стыдился грешить, то зачем буду стыдиться исповедовать грехи свои, хотя бы то было и пред всеми?» Таковая вера в дикаре умилила душу мою. Несмотря на то, что в беседах с ними я говорил долго и много, он не оставлять и после того непрестанно приходить ко мне в квартиру и учиться дальнейшему. Однажды спросил я его в квартире моей: отчего он усерднее и откровеннее прочих своих братий? Он отвечал: «оттого, что я всех их хуже; и в церкви, когда ты на меня взглянул» (чего впрочем я совершенно не помню), «во мне родилась мысль — непременно идти к тебе и учиться у тебя». Тоен сей покаялся и приобщился Св. Таин. Замечено за ним, что он во всю первую неделю, которую постился, почти ничего не ел; от чего лице его спало, сделалось бледно, голос его изменился, и часто слышали никому непонятные его воздыхания. Беседы с сими Алеутами были и в присутствии г. правителя здешней конторы.
б) На четвертой неделе Великого поста также прибыли из Трехсвятительской артели Алеуты поститься, и в числе их также один тоен-шаман. После беседы с ними в храме, шаман приходит ко мне в квартиру и объявляет следующее: «Лет пять тому назад, меня увидел здешний священник о. А., посмотрел на меня и сказал мне: „тебя сожгут“. Вот уже прошло столько времени, а я не могу забыть слов его: чувствую, что я чего то боюсь, и хотя я тоен-начальнику но думаю, что последний из моих подчиненных лучше меня. Скажи мне, точно ли меня сожгут?» Благодать Божия, предваряющая грешников во спасение, привела сего шамана к сокрушенному покаянию, и он сподобился приобщиться нетленные пищи-Тела Христова и Пития в живот вечный. Уезжая из гавани на шестой неделе, он приходил ко мне на квартиру, с двумя другими тоенами, благодарить. Вот, слово в слово, подлинные его слова: «Сильно, сильно благодарю тебя, и никогда не забуду тебя до смерти моей». Последняя статья есть убедительнейшее доказательство того, что все мы, даже от звонаря, служим орудиями благодати Божией. в) Открыто Духовное Правление (14 октября) — первое присутственное место в Америке и, что весьма замечательно, прежде всякого светского. Чрез два дня, я отправляюсь в путешествие для обозревая моей епархии, которое продолжится до 16 месяцев. Сначала располагаюсь идти по островам, а потом в Петропавловск, и оттуда, проехав всю Камчатку, в марте быть в Охотске, где должен буду проживать до половины июля или далее.
Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью, Вашего Высокопреосвященства, Милостивейшего Архипастыря и Отца, нижайший послушник
Иннокентий, Епископ Камчатский[51].
Новоархангельск. 30 апреля 1842 г.
Письмо 33
Возлюбленный мой о Господе Отец Ректор![52]
Наконец, слава Богу, мы в Америке! Путешествие наше, начавшееся 10 января 1841 г. кончилось 25 сентября того же года, 125 дней были мы действительно в пути, а
