начал закрывать ее за собой. — Спокойной ночи.
— Подожди минутку. Мак. Я подошла к дверному проему. — Вернись сюда на секунду.
Он колебался, но потом сделал, как я просила, и снова вошел в свою спальню, закрыв дверь. — Что?
— Ну.… Я сложила руки на груди. — Что теперь?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, мы просто притворимся, что этого не было?
— Я думаю, так будет лучше. Правда?
Конечно, нет. Я хотела уехать с ним в закат. Включить музыку. Прокрутить титры.
— Я… я не знаю. Наверное, да.
Он перешел на тон "Я старше и мудрее", который заставил меня почувствовать себя пятилетним ребенком.
— Сегодняшний вечер был приятным отклонением от нормы, но это не должно повториться.
Приятным отклонением от нормы?
Приятным?
Я только что пережила самый невероятный, умопомрачительный, сокрушительный секс, который только можно себе представить. Моя жизнь никогда не будет прежней. А он думал, что это было приятно?
Я хотела умереть.
— Хорошо, — сказала я, радуясь, что свет был выключен, и что он не видел, как я была потрясена. — Хорошо. Этого не было.
— Хорошо. Мы договорились. В его голосе звучало облегчение. — И теперь, когда это вышло из нашей системы, мы можем просто вернуться к тому, что было раньше. Спокойной ночи.
Он вышел за дверь прежде, чем я успела пожелать ему спокойной ночи в ответ.
Смущенная, обиженная и пристыженная, я заползла обратно в кровать, которая пахла им. Свернувшись калачиком на боку с подушкой в руках, я боролась с комком, набухающим в горле.
Потом я разозлилась.
Повзрослей, Фрэнни. Ты хотела, чтобы с тобой обращались как со взрослой? Свободно совершать свои собственные ошибки? И плакать по этому поводу не стоит.
Ты что, думала, он признается тебе в любви только потому, что доставил тебе пару оргазмов посреди ночи? Ты думала, что теперь вы станете парой? Что за шутки.
Иногда секс — это просто секс, а ты ведешь себя как подросток, сопя в подушку в темноте. Неудивительно, что он думает, что ты слишком молода для него. Ты с самого начала знала, что твои чувства к нему бессмысленны, так что не притворяйся.
Только дети верят в сказки.
Глава 10
Мак
Я поспешил на диван и растянулся на нем, набросив одеяло на ноги.
Господи, как же это было хорошо. Даже лучше, чем я мог себе представить, а я представлял себе это очень часто. Все в этом было очень интенсивным — тепло, химия, связь. Я не чувствовал такого уже много лет, если вообще когда-либо чувствовал. Может быть, дело было в том что это запретно, может быть, в том, что я фантазировал о ней в течение нескольких месяцев, а может быть, мой член действительно так изголодался по вниманию после года безбрачия, но, честное слово, я мог бы прослезиться после этого оргазма.
На мгновение я позволил себе представить, что было бы, если бы я был моложе и у меня не было детей. Если бы я был свободен и мог добиваться ее. Завоевать ее. Удержать ее. Господи, да я бы, блядь, постоянно баловал ее. Она была идеальным сочетанием сексуальности и сладости — это сводило меня с ума в самом лучшем смысле. В другой жизни я бы сделал все возможное, чтобы она стала моей.
Но в этой жизни я имел в виду то, что сказал. Каким бы хорошим ни был секс, мы не могли сделать это снова. Она все еще была слишком молода, она все еще была дочерью босса, она все еще была няней, а я был не в том положении, чтобы добиваться кого-то.
Слава Богу, она согласилась со мной, в том что мы должны просто сделать вид, что ничего не произошло, и вернуться к прежним отношениям.
Потому что я действительно не знаю, что бы я делал без нее.
* * *
Утром девочки спустились вниз в пижамах и сразу же спросили, где Фрэнни.
— Она в моей комнате, — сказал я им, зевая и натягивая одеяло на плечо. Здесь было слишком холодно, поэтому я сказал ей, чтобы она заняла спальню, а я спал на диване.
Никто из них и глазом не моргнул. — Мы можем разбудить ее сейчас? — спросила Фелисити. — Мы хотим приготовить банановый хлеб.
— Нет. Не надо. Я сел с неохотой. Почесал живот.
Уинифред хихикнула. — Я видела папин волосатый живот.
— Фуууу! — хором сказали двое старших.
— Эй, — сказал я, схватив Уинни и посадив ее на колени. У меня не волосатый живот.
— Нет, волосатый, — завизжала Фелисити. И немного волос на груди!
— Эй, послушай. Там, откуда я родом, у мужчины должно быть немного волос на груди. А я мужчина.
Но на секунду мне стало интересно, что Фрэнни думает о моем теле. Мне было уже не двадцать, и хотя я был физически крепким, у меня не было одного из тех тщательно ухоженных, идеально гладких, мужских тел.
Она, казалось, не возражала, а прошлой ночью я был слишком возбужден, чтобы беспокоиться об этом, но теперь я надеялся, что она не была разочарована… Я поймал себя на том, что произносил короткую молитву. Пожалуйста, Боже, пусть для нее это было хотя бы наполовину так же хорошо, как для меня.
Выбросив вчерашний вечер из головы, я поднялся на ноги и перекинул Уинни через плечо, как мешок с картошкой. — А теперь помолчите, и мы пойдем найдем что-нибудь на завтрак.
Они скулили и протестовали, но последовали за мной на кухню и наблюдали, как я начал открывать холодильник, морозилку и многочисленные шкафы. Конечно, они отвергали все, что я им предлагал — вафли, овсянку, блинчики, яйца, тосты, хлопья, батончики.
— Ну же, девочки. Вы должны что-то выбрать. Уже почти восемь, а мне еще нужно убрать много снега, прежде чем мы сможем куда-то выехать.
— Но мы хотим банановый хлеб, — настаивала Фелисити.
— Ну, я ни хрена не знаю, как его испечь.
В этот момент я услышал, как открылась дверь моей спальни, а затем шаги по скрипучему дубовому полу столовой. Фрэнни на цепочках вошла в комнату, волосы взъерошены, руки скрещены на груди. — Доброе утро, — сказала она.
Я не был готов к ее появлению. Мое сердце заколотилось. В горле пересохло. Мой член дернулся в штанах.
Я отошел за остров и прочистил горло. — Доброе утро.
— Папа не умеет готовить ничего вкусного на завтрак, — пожаловалась Милли.
Мне захотелось ущипнуть ее. — Ты умеешь готовить завтрак?
Фрэнни улыбнулась ей. — Конечно. Дай мне только
