Книга Принц для Агаты - Uma

Русская весна совершенно не грела теплолюбивую душу Надира. В пуховике уже жарко, в твидовом костюме еще холодно. Не угадаешь! В кабинете одни сквозняки. В российском отделении GIT сплошные проблемы. Молодой шейх переживал не лучшие дни. Все его бесило. Все доставало и задевало за живое…

… И однажды он слег с высокой температурой, перестал есть, пил одну минералку. Хасан позвал врача. Тот, расслышав опасные хрипы в груди пациента, констатировал:

— Воспаление легких… пропишу инъекции и антибиотики. Необходим постельный режим… Хорошо бы, конечно, отправить его в больницу.

Надир враждебно посмотрел на врача из-под отросшей мягкой челки, влажной от нездорового липкого пота, и, стащив с себя одеяло, нарочито бодро сел, говоря:

— Мне уже почти хорошо! Я сейчас же еду в офис… — это все, что он смог сказать, дальше он поднялся на ноги, но тут же повалился на постель в тяжелом болезненном бессилии.

— Нет, я сам позабочусь о нем, буду выполнять все рекомендации, — безапелляционно заявил верный воспитатель, не доверяя русским медикам. Разрешение перевозить его в другую страну Надир не давал. Там его уж точно подхватят аравийские спецслужбы и отправят домой, чего он никак не хотел.

Хасан стал и сиделкой, и лекарем, — инъекции в породистые ягодицы Надира делал сам, говяжий бульон варил сам. Медсестре доверял лишь менять уксусные компрессы, которыми он безуспешно пытался сбить жар с красивого лба больного.

Надир бредил на всех пяти известных ему языках. На родном арабском. На элегантном французском, на энергичном итальянском. На интернациональном английском и богатом русском. На последнем языке он бредил об Агате, ему казалось, она рядом. Что это она так заботливо меняла ему компрессы и протирала его, покрытое липким потом, тело, и наговаривал ей ласковые слова.

Пышная, краснощекая и добродушная медсестра Маша жалостливо качала головой и говорила:

— Кто же вас такого хорошего бросил? Хороший ведь парень, — она смотрела на Хасана, который смотрел на нее грозно из-под хмурых бровей. — И красивый, и богатый…

— Все вы одним миром мазаны, как у вас говорят. Богатый! Для вас это главное, — цедил он сквозь зубы. — Всех бы вас в море утопить вместе с вашими капризами…

Он думал о негодной Агате, — трубку не берет, сама тоже не звонит, — то ли стыдно ей, то безразлично. Не поймешь.

Через неделю сознание Надира стало проясняться, словно тяжелая и горячая пелена начала спадать болезнь. Он, наконец-то, смог открыть глаза, и увидел, что бедняга Хасан совсем утомился, ухаживая за ним с большой и искренней добросовестностью.

— Можешь пойти поспать. Я тоже немного посплю, — сказал Надир.

Когда Хасан ушел и захрапел на диване в кабинете, молодой шейх позвал медсестру. Та пришла. Была она молода и здорова, красива простой русской красотой, в руках держала поднос с положенными лекарствами.

— Это ты ухаживала за мной? — спросил ее Надир.

— Мы вместе с Хасаном ухаживали, — корректно поправила его Маша.

— Больше никто не приходил? — напрягся в острой настороженности молодой человек.

Он приподнял голову с подушки в нетерпеливом ожидании ответа. Медсестра отвечать не спешила, занималась своими делами: с самым серьезным видом доставала из коробочен таблетки и сверяла их прием с рецептами.

— Нет, не приходил, — ответила медсестра, грустно улыбнувшись, и утешительно добавила. — Вы болели сильно, незачем вам было принимать гостей в таком состоянии…

— Принеси мне телефон… — попросил Надир.

Дорвавшись до телефона после долгого коммуникационного голода, Надир первым делом набрал номер Агаты. Удивительно, но трубку она взяла, а он поспешил высказать ей все, что накопилось у него в душе за недели разлуки:

— Агата, любимая! Я так скучаю. Мне необходимо тебя увидеть, чтобы серьезно поговорить… это касается того, о чем сейчас говорят все!

«Мне так стыдно перед тобой, — тихо и робко отозвалась Агата, — я не хотела, чтобы ты страдал, думала, эта дурная история никогда не всплывет. Это так нелепо…»

— Я все понимаю, — пылко прервал ее Надир. — Тебе не нужно стыдиться меня, потому что до меня ты была свободна, впрочем, и сегодня ты свободна, но все же ты не можешь игнорировать меня, мои чувства и мои желания, связанные с тобой. Нам нужно увидеться! Приезжай…!

Купив по дороге фруктов и сладостей, Агата добралась до Надира на удивление быстро, словно сама судьба подталкивала ее и мешала дорожным заторам образовываться на пути автобуса. На душе у Агаты царил покой. Она была уверена — Надир простит ей все ее прошлые ошибки, а она сможет вырулить возникшую ситуацию в свою пользу.

Когда Инна, позвонив, узнала, к кому едет ее кузина, она очень метко сказала:

«Похоже, у твоего принца не только большая мошна, но и добрая душа!»

— Похоже, что так оно и есть, Ин, — с воодушевлением ответила Агата.

«Так и надо! Мужчина не должен ни в чем обвинять женщину, это неправильно, когда люди разбегаются из-за прошлых дел…» — прибавила Инна, она болела за Агату и даже желала ей счастья.

Вот наконец и дверь, ведущая в апартаменты Надира. Медсестра широко ее открыла и улыбнулась гостье:

— Добрый день! Проходите…Он вас ждет.

Надир встретил ее в постели, он был еще слаб, да к тому же хотел показать Агате, как он болел все это время, — не без эгоистичного умысла. Он хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой. Не прогадал. Увидев его, обросшего черной бородой, исхудавшего и жалкого, она прониклась к нему материнской жалостью, и, присев у изголовья кровати, нежно обхватила его голову руками, прижала ее к своей груди.

— Теперь я быстро поднимусь на ноги, — горячо шептал Надир, играя при этом роль беспомощного мальчика. — Мне сразу стало легче,… но врач сказал, что у меня тяжелейшая форма пневмонии, — не забыл он простонать, чтобы вызвать очередную волну жалости в душе у Агаты.

В Агате проснулась не только женщина, но и мать, она гладила парня по густым черным волосам и тихонько покачивалась, словно укладывала его спать.

— Мой дорогой, мой милый… - шептала она, — спасибо тебе за понимание…

— И все же, — приподнявшись на локтях. Надир, настороженно заглянул в большие усталые глаза Агаты. — Расскажи, как ты познакомилась с этим человеком,… с твоим мужем? Расскажи, и нам станет легче разобраться во всем…

— Да нечего рассказывать, Надир. Когда я приехала в Москву, мне было 17 лет. Я сбежала из интерната для сложных подростков. За душой ни гроша, идти некуда, — говорила Агата громким, чуть дрожащим голосом, немного отстранившись от Надира. — Федор тогда работал электриком на вокзале, где я ночевала, дни я проводила в поисках работы, делала все за еду. Иногда я не ела сутками…Ну Федор заметил меня и пригласил к себе пожить, он пил и бил меня. Одинокий психопат. Расписались мы ради московской прописки, и тогда я решила, что избавлюсь от него. Да, я его выгнала из его же квартиры, сначала не пускала, потом платила парням, чтобы они припугнули его…