на квартиру Келли. Встретил он меня сухо и сейчас же спросил, чем обязан моему посещению.
— Мне случайно достался один очень интересный документ, — сказал я. — Думаю, что он может вам пригодиться для вашего дела. Но, конечно, вы понимаете, это абсолютная тайна.
И я положил на стол перед Келли рукоделие Гропа.
— Кент! — закричал Келли радостно. — Признаюсь, я считал вас за подозрительного человека. Но теперь я вижу, что здорово ошибался. Простите меня.
Он крепко пожал мне руку и с радостью принялся рассматривать никуда не годную бумажку. Я тем временем распространялся на ту тему, что перестал верить в плодотворность блокады и готов бороться с Черчиллем.
— А что я говорил?! — закричал Келли. — Все англичане придут к этому рано или поздно. Огромные деньги летят на ветер… Черчилль — типичный авантюрист! Я не сочувствую большевикам, но мне еще меньше нравится, когда наши идиоты лезут не в свои дела.
И мы начали с ним беседовать о положении Англии и русской революции, причем в наших суждениях на этот раз обнаружилось полное единомыслие. Однако во время этого разговора Келли ни одним словом не обмолвился об интересующем меня документе.
Тогда я решил ускорить события. Поднялся и, взяв принесенный мною лист, начал прощаться.
— Как? — сказал Келли. — Вы его уносите? Разве вы не оставите его мне навсегда?
Я объяснил Келли, что получил этот лист от одного офицера, работающего в военном министерстве, и обещал вернуть его через два часа. Но если это необходимо, можно снять копию с документа.
— Принадлежностей для фотографии у меня тут нет, — произнес Келли, как бы размышляя о чем-то. — А копия меня не устраивает. Вот разве что…
Он задумался на минуту, а потом начал говорить:
— Вы меня ставите с вашей бумагой в затруднение, Кент. Скажу вам по секрету: мои друзья уже достали неизвестно откуда несколько документов, относящихся к снабжению добровольческих армий. Там есть и этот план. Но я не вполне ему доверяю, хотя инициалы Черчилля на нем имеются. Мы решили произвести проверку сведений, установить наблюдение за погрузкой и, если хоть одно из данных подтвердится, устроить министру грандиозный скандал.
Клюнуло… Я решил закрепить позиции.
— Но если у вас уже есть один план, то вам этот не нужен, — сказал я простовато и протянул руку к бумаге.
— Стойте! — закричал Келли. — Мы должны хоть сличить оба плана. Ваш позднейший — и в этом его достоинство. Кроме того, он идет прямо из министерства. Интересно также сравнить инициалы Черчилля.
— Где же ваш план? — опросил я.
— Я и сам не знаю. Но мы его достанем. Подождите.
Он взял трубку и назвал телефонный номер, который я запомнил. После этого он сказал кому-то, что ждет немедленно мистера Стаута, вместе с собачкой.
— Мне некогда, — сказал я. — Вряд ли ваш Стаут скоро придет.
— Он будет здесь через пять минут.
Действительно, минут через десять явился молодой добродушный гигант, с виду похожий на рабочего, занявшегося политикой. Очевидно, он был свой человек в квартире Келли.
— Нам нужна бумажка, Стаут, — сказал Келли. — Можете вы ее достать быстро?
— Могу, — ответил Стаут. — Теперь я ношу ее всегда при себе.
— Что вы говорите?
И, повернувшись ко мне, Келли сказал:
— Я считаю этот документ самым ценным из всей моей коллекции. Держать его здесь после того ночного налета слишком рискованно. Вот я и передал его мистеру Стауту. Он осторожный человек и занимается боксом.
Стаут тем временем уселся в кресло и, вынув из кармана отвертку, принялся вывинчивать винтики из каблука своего левого башмака. Потом отодвинул какую-то пластинку в каблуке и вытащил из тайника бумагу, завернутую в клееночку.
— Ловко я придумал? — спросил он, попыхивая трубочкой. — Ни один черт не догадается. Пожалуйте…
И рабочий положил на стол знакомый мне лист, сложенный по крайней мере в шестьдесят четыре раза. Келли начал сличать обе бумаги.
— Инициалы одинаковы, — сказал он, вооружившись лупой. — Но данные совершенно различны. Вы мне разрешите снять копию?
— Пожалуйста.
Пока Келли снимал копию с моей бумажки, Стаут снова сложил лист и запрятал его в свой каблук. Затем начал завинчивать винт. От меня не укрылась развитая мускулатура парня.
Через несколько минут Келли вернул мне мою бумагу, еще раз поблагодарил меня и просил приходить к нему по средам на совещания.
— Теперь я немного сбит с толку, — сказал он мне на прощанье. — Надо решить, какой план настоящий.
Я предоставил Келли решить это самостоятельно, спрятал свой документ и вышел. За ближайшим углом я встретился с Гропом, который, как было условлено, ждал меня.
— Гроп, — сказал я. — На сегодня местонахождение документа установлено: он находится в каблуке левой ботинки рослого малого, которого зовут Стаут. У Стаута есть телефон. В настоящее время он сидит у Келли. Но я не ручаюсь вам, что сегодня же вечером он не перепрячет бумаги.
— Благодарю вас, лейтенант, на сегодня ваша миссия окончена. До свидания. Лучше всего проведите сегодняшний вечер вне дома.
Я взял такси и поехал домой переодеться. Дома меня ждал большой сюрприз: дед подал мне записку от мисс Мальмер. Она написала мало, но достаточно хорошо:
"Я приехала вчера и сегодня была бы рада видеть у себя своих друзей около девяти".
Удача с Келли и возвращение Мабель привели меня в отличное настроение. Я быстро переоделся и вышел из дому.
Придя к мисс Мальмер, я понял, что она не рассчитывает на приход многих друзей в этот вечер. Короче говоря, я застал у нее всего одну даму, которая скоро уехала. Полковника дома не было, мы остались одни.
Мисс Мальмер провела меня в зимний сад, чтобы показать африканских птичек, которых она привезла с собой. Но она так увлеклась своим рассказом, что забыла показать птичек, которые, впрочем, уснули. Мы сидели рядом на низком, удобном диванчике. Мабель, рассказывая, брала мои руки и наклонялась ко мне. Было очень душно в оранжерее и пахло фреезиями, ландышами с мыса Доброй Надежды, как Мабель разъяснила мне.
Запах цветов, долгая разлука с Мабель и ласковая встреча заставили меня произнести вполне искренне фразу:
— Простите, мисс Мальмер, что я перебиваю ваш рассказ об Африке. Но мне хочется сказать вам следующее: не согласились бы вы стать моей женой?
— Да, это будет самое лучшее, — просто ответила Мабель. — Ведь это единственный верный способ заставить вас записаться в Рабочую партию. Кроме того, я очень скучала по вас в Африке. Я даже сначала не могла понять, откуда эта скука. Думала — от Сахары… А потом, когда поняла, начала пить и курить.
Я поцеловал у
