— Да, ёпта. — Дэниель победно вскинул руку к небу. Бросившись вперёд, он обнял меня за талию. — Думаю, это значит, что первый раунд за мной, Нила. — И я почувствовала исходящую от него одержимость, которая словно просачивалась с по́том через поры.
Нет!
Захотелось кричать.
Указав на откидную створку палатки, Дэниель прорычал:
— Приходи, когда стихнут крики, папуля. Я позабочусь о том, чтобы она ещё дышала, когда дойдёт твоя очередь.
Я почувствовала, как внутри меня что-то умирает. Медленно, словно постепенно увядающий осенью цветок.
— Сукин сын, — пробормотал Кат, потерев лицо рукой. Взгляд его золотистых глаз потемнел, и пусть с неохотой, но он всё же прорычал: — Прекрасно. — Направившись к выходу, он оглянулся напоследок, сказав: — Увидимся чуть позже, Нила. Запомни, что я сказал, как только я коснусь тебя, ты будешь на коленях умолять меня трахнуть тебя. И не отдавай Дэниелю всё. Прибереги немного своей выдержки и мне.
И он ушёл.
Оставив меня наедине с неадекватным Хоуком, которого и следовало что разорвать на куски и скормить волкам.
Будь сильной. Ты можешь.
Дыхание перехватило, лёгкие отказывались работать. Хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
— Ну что, готова повеселиться, шлюшка-Уивер?
Я стиснула зубы, отказываясь на него смотреть.
Дэниель приблизился, схватив за подбородок, заставляя поднять взгляд и всё же посмотреть ему в глаза. Мне понравилось его прикосновение, и стало так мерзко. Тело жило своей жизнью и жаждало большего. Какое бы зелье не отравляло мою кровь, оно лишало стойкости, лишало страха… заставляя ждать, когда же, наконец, я ослабну и просто сдамся.
— Не трогай. — Я постаралась вырваться, но только побудила ублюдка ещё сильнее сжать пальцы.
— Ой-ой, ну не стесняйся. Сейчас не время для этого. Особенно, когда я, наконец, могу узнать, что же так свело с ума моего брата. — И проведя рукой по моему декольте, пробормотал: — Вряд ли твои маленькие сиськи. Может твоя маленькая киска, а? — И, оттолкнув меня, рассмеялся. — Ну так давай выясним. Приступим?
Я взвизгнула, когда ублюдок толкнул меня к кровати.
Без пыток или игр. Без уроков истории.
Он меня хочет. И возьмёт. А потом это же сделает и его отец. И я буду морально и физически сломлена.
Слёзы накатили словно шторм, сдавливая грудную клетку.
Не сдаваться.
Время ускорилось, мне стало дурно. По коже поползли мурашки, а кровь вскипела от совершенно неуместной и отвратительной похоти.
В этом чужом и ужасном месте я была в заточении много хуже, чем в Хоукскридже.
Я совсем одна.
Даже моё собственное тело предало. Игнорируя посылы мозга сопротивляться и быть холодной, против моей воли оно дрожало и таяло.
— На кровать, сука. — Злобно хихикнув, толкнул меня на матрац Дэниель. Его глаза маслянисто сверкали от выпитого алкоголя, а прикосновения стали небрежными и жестокими.
Подпрыгнув на мягком, я замотала головой, пытаясь справиться с резкой сменой положения. Полог палатки закачался и стал танцевать, отказываясь стоять на одном месте.
Дэниель взобрался на меня, разом выдавив весь воздух своим весом.
И тут меня словно ошпарило. Я заорала:
— Слезь с меня!
— О, да. Кричи сколько влезет. Всем плевать. — Потянувшись к поясу моих джинс, мерзавец завозился с молнией, разрывая её.
— Нет! — громко крикнула я, сорвав голос.
— Ох, бля, как же это заводит, — сказал Дэниель, облизнув мою щёку, оставляя мерзкую влагу слюны. — Поверь, ты предпочтёшь меня моему папаше, я уж позабочусь. — Просунув руку в горловину кофты, он вцепился в мою грудь.
Я брыкалась, извивалась, билась и кричала.
— Чёрт возьми, да ты просто дикарка.
Я не сдавалась. Постепенно угасающее мужество наложилось на оцепенение и страх.
— Продолжай, ты только устанешь. — Смеялся Дэниель. — Вот так, сучка. — Положив руки мне на плечи, он прижал меня к матрацу, оседлав ноги. — Я несколько месяцев ждал этого, крошка-Уивер.
Он ущипнул за сосок, и мерзкое удовольствие волной прокатилось по всему телу.
Похоть.
Желание.
Наслаждение.
Нет.
Я могу бороться. Я могу биться и сражаться за свою жизнь. Но не могу справиться со своим телом. Оно должно быть на моей стороне. На моей. Не на его.
На моей.
Всплеск силы и энергии загасил действие наркотика, и я очнулась. Резко выбросив колено вверх, почувствовала через ткань джинс мягкость яичек и твёрдость члена.
Словно в замедленной съёмке, Дэниель рухнул на пол, гортанно простонав. На лбу у него выступил пот, а лицо побелело от боли. Хватая ртом воздух, он скатился на бок, отпустив меня при этом, и накрыл руками своё покалеченное достоинство.
Я извернулась, подобрала колени и скатилась с кровати.
— Ненавижу тебя! Ненавижу!
Каким-то образом, Дэниель преодолел боль, рванул за мной и схватил за ноги.
Мы сцепились на брезентовом полу палатки.
— Блядская ты сука! — покраснев от натуги и злости, проорал Дэниель.
Он ударил меня в бок, вышибая из лёгких весь воздух. Я извивалась и брыкалась, стараясь дать сдачи, но алкоголь в его крови, видимо, притуплял боль от моих тщетных попыток.
Поднявшись на ноги, ублюдок, пнув меня в живот, прошипел:
— Это за мой член, тварь.
Боль накрыла со скоростью света. Я застонала от накрывшей тошноты. Свернувшись калачиком, прижала руки к животу, проклиная Дэниеля всеми известными мне богами. Но вдруг собралась, преодолев агонию, и ударила подонка ногой. Получилась подсечка. Дэниель упал на колени.
Он застонал, но снова ударил, теперь в бедро.
— Каков привет, таков ответ. Что? Нравится? Нравится, когда тебя бьют, как последнюю суку, коей ты и являешься?
Я болезненно застонала, когда Дэниель перевернул меня на спину.
— Никуда не денешься, шлюха. Не в этот раз точно.
Стало жарко, от накотившего вновь дурмана, и потолок палатки поплыл. А ещё, я была слаба от недоедания. Я не смогу выиграть этот бой.
Ты сможешь.
Зарычав, я вцепилась ему в нос.
