пью, чтобы быть с Самсоновым по собственной воле. Но я не для этого тебя сюда позвала.
Кивает. Ждет оглашение моего решения.
— Выйдите, — приказываю парню, стоящему рядом с Ником и двум охранникам.
Впечатлённые моим приказом в первую секунду дергаются, но тут же замерзают на месте и смотрят на своего хозяина. Ник кивает и парни уходят оставляя нас один на один.
— Я хочу забрать своё по праву! — оглашаю то, что и так понятно. — Но для этого мне нужна помощь совета.
— Ты не поверишь, но я тоже хочу, чтобы у руля была ты, а не этот подонок. Вот только…большую часть совета Самсонов подмял под себя. А ещё… заручился связями в политических верхах. Теперь к нему просто так не подобраться.
— Послезавтра завещание потеряет силу, так как мне стукнет двадцать два. Я вправе буду руководить не только компанией отца, но и всем остальным. Включая совет.
— Не всем понравится, что ими руководит девчонка.
— Конечно, вот только выбора у них нет. Всё имущество переходит мне по праву. И то, что у меня есть на Самсонова… — замолкаю, решая стоит ли говорить Дроздову всю инфу. — В общем, от тебя необходим сущий пустяк, на самом деле. Где и во сколько будет совет я знаю, но пройти сквозь толпы охранников, которые меня не знают, вряд ли смогу. Поэтому в день совета, ты меня заберешь и проведешь.
— Как скажешь, — выдыхает. — Но ты должна понимать, что Самсонов тебя там будет ждать.
— Знаю.
— Готова рискнуть жизнью?
— Я…у меня кроме неё, Ник, ничего не осталось. Мне не за что бороться, только возмездие над Самсоновым. И если надо будет рискнуть, то я готова.
— Это суицид, Адамина. Давай сделаем по-другому без твоего участия.
— Как?
— Данные, что у тебя есть, озвучить и показать могу я. Мне поверят. Мы запишем твоё видеообращение, тебя же спрячем понадёжнее.
— Я должна присутствовать на совете, — категорично машу головой.
— Я могу быть твоим доверенным лицом, — возражает, но я не соглашаюсь, естественно.
Доверие надо заслужить, а пока единственный кому могу довериться…
— Я буду доверенным лицом Адамины, — с шипением выплёвывает каждое слово…Евгений.
Вскакиваем с блока одновременно с Ником. Смотрю на приближающихся парней и нервно сглатываю. Как они меня нашли? Как?
В глазах Евгения черти пляшут, его злость идет впереди него. Кожей ощущаю её и тот гнев, что плещется в глазах. Руки сжаты в кулаки и мне почему-то кажется, что он сейчас представляет в них мою шею.
— Женя… — выдыхаю в шоке.
— Это кто? — хмурит настороженно брови Ник.
Только сейчас понимаю, что Ник чем-то похож на Евгения. Такой же высокий, подкаченный и взрывной. Два особо опасных человека в одном помещении — это беда. Даже, можно сказать — катастрофа.
— Это Евгений, — судорожно прячу руки в карманы штанов. Они дрожат от вибрирующих внутри меня эмоций.
В смятении пытаюсь разложить их по полочкам, понять, что испытываю, но едкий страх не даёт этого сделать.
Да, блять! Чего я боюсь? Ни Ник, ни Евгений меня не обидят, в этом я уверенна, тогда почему я чувствую панику, которая топит мозг и не даёт здраво мыслить?
И только я вижу, как быстрым движением Никита выхватывает из-за пояса револьвер, тут же понимаю, какая природа у моего страха…
— Нет! — встаю между ними. С ужасом смотрю в лицо старого знакомого и осознаю, что паника топит меня из-за Жени. Я боюсь, что он пострадает в моей войне. — Евгений и парни спасли меня. Вытащили из лап Самсонова. Вылечили…
— Это не показатель, — цедит тихо мне в лицо Ник.
В момент парень изменился, черты лица заострились, всё тело напряглось и приняло боевую стойку.
— Для меня, показатель. Ни ты, ни кто-либо другой из совета, даже не удосужился узнать где я. Помочь мне. А он смог, поэтому опусти свою пукалку и успокойся.
— Самсонов говорил ты путешествуешь по миру, пытаешься оправится после смерти родителей.
— Не пиз… — обрываю себя, выдыхаю. — Никит, ты сам себя слышишь? После смерти родителей, первое время я даже выходила с этим уродом на мероприятия. Под конвоем, с кучей датчиков, чтобы не сбежала. А потом…раз и пропала и никто из вас не кинулся искать меня! Поэтому спрячь нахрен свой пистолет, пока я его не затолкала в твою задницу, блять!
Не хотела вываливать это, тем более в присутствии Евгения, но кажется, пришло время рассказать всё.
Медленно поворачиваюсь к Евгению лицом и застываю. Четыре дула пистолета направлены в мою сторону.
— Ада, иди ко мне, — спокойно просит Женя.
Теряюсь на секунду от увиденной картины.
Почему-то этих красивых ребят я представляла в виде отвязных мажоров, и оружие в их руках никак не вяжется с придуманным образом. Но по сосредоточенным лицам понимаю, каждый из них знает, что делает.
Стараясь не делать резких движений, иду к парням и лишь равняюсь с Женей, как он тут же хватает меня за руку и заводит за спину.
— Уведите её, — говорит Матвею и Артёму.
Отмечаю, что Антона в этот раз с ними нет.
Меня подхватывают как пленницу под руки и ведут к выходу. Поворачиваясь, вижу, как Евгений подходит вплотную к Нику и что-то говорит.
— Глупая ты, Ада, — говорит Артём.
Вопросительно смотрю на Юлиного парня, жду продолжения.
— Жека хочет тебе помочь, и чтобы ты понимала, выбора у тебя нет.
— Он не знает во что ввязывается.
— Поверь, — хмыкает с правого боку Матвей. — Жека просчитывает все ходы на перед. Если кто и сможет тебе помочь, так это он. Просто доверься.
У входа в темноте различаю силуэт, стоит привалившись спиной к стене. В руках подкидывает что-то железное.
— О, беглянка, — на свет выходит Антон. — Привет. Тебе не надоело попадать в неприятности?
Тяжело вздыхаю и леденею от тихого, пропитанного злостью голоса.
— В машину её, дома поговорим, — чеканя шаг проходит мимо.
Похоже варианта у меня нет. Евгений не отпустит меня, не даст всё решить самостоятельно. Только не понимаю зачем ему это всё нужно? Почему так старательно бережет меня?
Скажи, что-нибудь!
Когда за нами закрывается входная дверь квартиры, я цепенею ровно там, где останавливаюсь. Подсознательно боюсь реакции парня и прячусь за спинку дивана. Он, конечно же, вряд ли меня спасёт, но придумать сейчас что-то получше не в состоянии. Ощущение такое, будто меня сейчас накажут…накажут, как шаловливого ребенка. И я словно возвращаюсь в юность, когда вот так стояла перед отцом за любую провинность.
Нет, он не бил меня, но его нравоучения были гораздо хуже. Лучше бы отшлёпал, чем смотрел вот так, как
