уже не только портили вид, а превращались в непроходимые джунгли. В окнах за тюлевыми занавесками движения не было.
– Пошли к твоей жалобщице!
В дом номер 48 оказалось не так просто попасть. Калитка была заперта, кнопки звонка не было.
– Эй, хозяева! Есть кто дома?! – крикнул Пал Петрович, пытаясь безуспешно заглянуть за высокую калитку, по другую сторону которой, бешено, с остервенением залаял пес.
– Вульф, ко мне!
Мужчина в синем с белыми полосками спортивном костюме, усмиривший грозного Вульфа, поинтересовался:
– Вы к кому?
Я достала удостоверение:
– Вера Ивановна тут живет?
– Тут, – удивленно ответил мужчина, – а Вы по какому вопросу к ней?
– Нам надо кое-что у нее уточнить, – быстро сказал Пал Петрович, не дав мне сболтнуть лишнее, – можно пройти?
– Проходите, – с колебанием в голосе ответил хозяин и пропустил нас во двор, придерживая присмиревшего Вульфа за ошейник. Я пошла по дорожке прямо к двери огромного дома, когда услышала вслед:
– К Вере Ивановне не сюда!
Обернувшись, увидела, как он указывает куда-то в сторону. В тени высокого дома стоял небольшой домик.
– Вам с сахаром? – Вера Ивановна суетилась на миниатюрной, под стать ей, кухне.
Пал Петрович чувствовал себя тут свободно, шумно пил чай, грыз печенье, но помалкивал. Я тоже молчала, но больше, потому что чувствовала некоторую обиду. Этот маленький домик, прилепленный к своему богатому соседу, казался мне обманом. На языке вертелся вопрос, но вслух я ничего не говорила, помнила наш с бывшим моим начальником уговор.
Вера Ивановна, словно прочитав мои мысли, сказала:
– Это племянник мой, Вадим. Его отец, мой брат, унаследовал пол родительского дома, а после его смерти наследство перешло к Вадиму. Ну он и заладил: «тетя Вера, разреши построиться!», ну я и разрешила, а мне не жалко.
– Вера Ивановна, – начал Пал Петрович своим самым заинтересованным тоном, – мы на счет вашего соседа пришли. Так с чего вы взяли, что он – маньяк?
– Так я же рассказывала! – сказала бабка с досадой, – девушка у него там!
– Ну так мало ли, девушка, рассмеялся Пал Петрович, – девушка – не парень, сожительствует он, а может и официально женат, Вы же документы не видели? – и хитро сощурился.
Бабка недовольно поджала губы:
– Документы не видела, да! Но девушка эта там есть. И не выходит почти. А когда он куда уезжает, то запирает ее на ключ. Вот и сегодня уехал, а ее под замок посадил. Но не в доме, а в подвале! Стучи – не стучи, она не откроет, даже знак не подаст.
– А Вы стучали?
– Стучала!
И тут я не выдержала:
– А описать ее, эту девушку, можете?
– Ну что там описывать …. – Вера Ивановна подняла глаза к потолку, припоминая, – ну рослая она, выше меня, но голову сильно наклоняет, волосы у нее крашенные…
– А лицо? Лицо ее Вы видели?
– Красивое у нее лицо.
– Она! – объявила я Пал Петровичу, когда мы вышли от бабульки.
– Это ты по такому полному описанию поняла? – усмехнулся он, но тут же добавил, – зайдем-ка к участковому.
Пока мы шли к опорному пункту, Пал Петрович развлекал меня байками из прошлого:
– Я когда был молодой совсем, как ты, Кузьмина, было у нас одно дело. Случился несчастный случай: упал мужик с лестницы в частном доме. Ну упал и упал, с кем не бывает, убился правда на смерть, потому что неудачно упал, на металлический уголок. Дома никого не было. Зашел сосед пилу одолжить и нашел тело. Дело даже возбуждать не стали, настолько все ясно показалось вначале. Но потом стали нам в отделение приходить анонимки, что мол убили этого мужика, построили так все, чтобы думали, что это несчастный случай, а сами убили. И убила его жена!
Начальник у меня тогда был, Озерский Николай Иванович, покойный уже, въедливый был страшно. Тогда можно было на анонимки не реагировать, но он решил, что нет, надо проверить, ну и отправил меня. Прихожу. Вдова мужика этого, вся в черном, не старая еще женщина, лет сорока пяти, правда мне, тогда старухой показалась, такой я был молодой, аж опухла от слез. Сын, подросток, в школе хорошист, не хулиган, учителя хвалят, говорят, что не смотря на такое горе в семье даже лучше стал учиться. Ну посмотрел я, поспрашивал соседей, все в один голос, да вы что, она на него не дышала, такая любовь. Правда бабулька одна, вроде этой, начала мне намекать, что не все гладко в семье было, что покойный был крутого нрава, жену и мальчика бил, но так, что соседи ничего не видели и не слышали. Но так намекала, что я решил, вот старая сплетница, таким лишь бы всех вокруг очернить.
Доложил я начальнику что так и так, что, мол, нет никаких предпосылок верить анонимкам. Проходит время и к нам прокуратура в гости: дело возбуждают, есть заявление от дочери покойного от первого брака, что вдова вроде как сказала кому-то, что мол, наконец-то избавилась. Ты скажешь, что по таким заявлениям никто ничего возбуждать не будет. Да. Но смотря кто заявил. А там дочь чья-то жена была, ну и заерзали все, и дело возбудили.
Пошли допросы, опять соседей опрашиваем, и опять все в один голос, что это неправда все, что дочь эта к отцу не приходила, не звонила, а теперь видать хочет мачеху и сводного брата на улицу выгнать. И только та старушка все намекает, что не все там у них чисто было, у покойного в новой семье. Я уже не выдержал и говорю ей в лоб: «Если что знаете наверняка, говорите!», а она мне говорит, что как раз наверняка не знает, а вот по взглядам, по разговорам, по отдельным моментам судит. Дело закрыли.
Прошло полгода, вдова вступила в наследство, продала дом и уехала.
– Так она убила?
– А кто ж знает, только бабка думаю не врала, что-то там все-таки нечисто было. Вдова эта дома должна была быть в тот момент, но вдруг убежала по делам, да и не полез бы, наверное, он на лестницу сам, слишком высокая была, скорее всего вдова ее держала. А вот толкнула она, или сам он, это мы не знаем. И не узнаем.
– Но это ничего же не значит в данном конкретном случае?
– В данном конкретном нет. Но такие бабульки целый день маяться от безделья, и все подмечают. Может и эта что-то видела, что-то слышала, плюс и репутация семьи, не забывай!
– Вы в такое верите?
– Почему верю? Я знаю! Сосед бабульки жил под гнетом
