Тут еще что-то вечнозеленое типа елки должно расти, только не колючей.
– Давай, – охотно согласился Джек. – Ты про пышняк ветвистоиглый?
– Точно, – буркнул Женька и что есть силы оттолкнулся лыжными палками.
Чем дальше от опушки, тем реже росли деревья, и маневрировать между ними было несложно. Большинство стволов раздваивались у самого основания и дальше росли симметричной буквой U, не угнетая друг друга. Наоборот – если один ствол падал, то второй выглядел как-то сиротливо и тоже начинал чахнуть. «Клены-неразлучники», – сам вспомнил Женька. Интересно, почему «клены»? Так же цветут или листья-семена похожи? И вряд ли они гибнут от одиночества, скорее дело в какой-то болезни, поразившей общей корень…
Женька вплотную подъехал к одному из таких «вдовцов», осторожно счистил снег с пенька, поковырялся в нем ножом и самодовольно хмыкнул. Из ближайшего кустарника с треском взвилась стая каких-то существ, ракетами со снежными выхлопами пробив крону. В обратную сторону посыпалось что-то мелкое и темное, Женька не успел толком его рассмотреть – оно стремительно забурилось в наст, оставив идеально круглые дырочки.
Джек, как всегда вырвавшийся вперед, поспешно вернулся, настороженно сканируя местность.
– Жень, ты в порядке?!
– Ага. – Лесник убрал нож и снова взялся за палки. – Так, поздоровался с местной живностью…
Лес был совершенно другой, но снег тот же. Так же пах морозной свежестью, искрился на солнце, поскрипывал под лыжами и таял на губах, оставляя сладковатый привкус отфильтрованной тучами воды.
Женька успел соскучиться по этим ощущениям.
* * *
На самом деле разрешение на посадку авшурам не требовалось, они просто милостиво позволили ОЗК его дать. О нет, в случае отказа ксеносы не стали бы прорываться на космодром с боем, а вежливо извинились бы, развернулись и улетели вместе со своим нейтралитетом, восстановить который еще сложнее, чем заслужить благосклонность. Называть авшуров злопамятными было опять-таки неверно – они всего лишь помнили и поступали соответственно. Нарочно вредить обидчикам они не будут, но если тема всплывет на каком-нибудь межрасовом саммите, то такой вот Айзек не спеша встанет, почешет загривок и уклончиво изречет: «…я не хочу сказать вам ничего плохого за этих невоспитанных хумансов, возможно, до вас они отнесутся намного лучше…» – и все, с вами никто не захочет иметь дел ни в бизнесе, ни в политике.
Так что гостям без промедления предоставили и воздушный коридор (шириной во всю атмосферу), и посадочное место (как можно дальше от транспортника), и красную световую дорожку, забарахлившую в самый ответственный момент, но Реми вовремя топнул по ней в нужном месте.
– Здорово, корешок, вот мы и свиделись! – приветственно раскатывалось по полю. Окрестные леса брезгливо отплевывались эхом. – Чё как? Чё есть? Не жмись, как неродной! Скафандр на тебе, гляжу, карбоновый, давай колись, где фарт словил такой!
Кира с Трикси сокрушенно переглянулись.
– Ну, судя по вашим рассказам об Айзеке, это как раз его тема, – с оптимизмом висельника подбодрила начальницу киборг.
– Я имею большое сомнение, что дядя включает ее себе на ночь! – пророкотала Сара, плечом к плечу стоящая с соратниками по ОЗК.
– А ты хорошо его знаешь?
– Таки лучше, чем хотелось бы, – буркнула юрист, поправляя воротник.
Густой мех уникальной структуры позволял авшурам комфортно чувствовать себя как при минус, так и при плюс тридцати градусах по Цельсию, и Сара облачилась в броский, фиолетовый с серебром костюм. Раньше Кира его не видела, видимо, юрист приберегала наряд для экстраторжественных случаев. На Айзеке, напротив, был всегдашний лапсердак, выцветший и залатанный на локтях, что странным образом подчеркивало его статус, выделяясь на фоне пестрых нарядов остальных торговцев, как военная форма среди гражданской одежды. Засаленная ермолка сидела на башке несколько неестественно, приподнятая ушами, и Кира заметила, что Сарины уши тоже порываются встопорщиться вслед за шерстью.
Судя по почтительной спешке, с которой авшуры пропустили Айзека вперед, это не он «примазался» к делегации, а она к нему.
– Ладно, я пошла. – Кира глубоко вдохнула и шагнула навстречу гостям, ощущая себя серфингистом, бегущим к цунами с могильной плитой наперевес. – Добрый день, Айзек! Мы с коллегами рады приветствовать вас на Кассандре.
– Кирочка! – радушно распахнул лапы авшур, но чтобы полезть к нему в объятия, надо было быть совсем идиотом. – Таки сколько световых лет, сколько обычных! Надо же, как быстро растут эти хумансы! Я ведь помню тебя вот таку-у-усенькой космической контрабандисткой, а теперь только поглядите на нее – глава ОЗК и вся в киборгах!
Кира натянуто улыбнулась и ограничилась неглубоким почтительным поклоном. Айзек перевел взгляд на Сару, и ермолка приподнялась еще выше.
– Здравствуй, моя дорогая – ой какая дорогая! – племянница!
Айзек не кривил душой: после бегства Сары с Маски озлобленные колонисты разгромили авшурский магазинчик, и хотя награбленное добро не принесло счастья ни им, ни пилоту, угнавшему катер, семейству Айзека пришлось изрядно потрудиться, дабы восстановить справедливость и возместить убытки.
– Здравствуй, мой любимый – ой какой любимый! – дядя! – парировала Сара, тоже явно с подтекстом.
Авшуры зеркально оскалились, что, видимо, заменяло им горячие родственные объятия.
Или не заменяло.
– Не тычь в меня своей волыно-о-о-ой плазменно-о-ой, на понт гнилой фреанский не бери-и-и! – упоенно подчеркивал торжественность встречи певец. – Летят над зоной вольные прекрасные-е-е непуганые птицы снегири-и-и…
Все синхронно глянули в небо над замком и так же дружно сделали вид, что это случайность.
– Какой у вас смелый выбор для планетарного гимна! – «восхитился» Айзек. – И почему его так много?
Кира замялась, не зная, как авшуры отреагируют на правду. ОЗК-то тут вроде не при чем… ну, почти не при чем… но эфир отравляют такие же «хумансы», и ответственность за их выходки ложится на всю расу.
Сара решительно перехватила инициативу:
– Ви, дядя, вечно делаете недовольные щеки по тем поводам, где надо радоваться и иметь удовольствие! Среди здесь это известная традиция по уважению – чем громче, тем больше!
– Да? – недоверчиво переспросил Айзек.
– Таки да! – отважно подтвердила юрист.
Авшуры уставились друг на друга – Айзек оценивающе, Сара с вызовом, взъерошившись до самых ноздрей. Кончики ее ушей нервно, непреклонно подрагивали.
Убедившись, что переиграть племянницу в гляделки не получится, Айзек снова повернулся к Кире.
– Я таки очень извиняюсь, – обратился он к главе ОЗК до того вежливым голосом, что по Кириной спине снова забегали фантомные тараканы, – но можно мне чу-у-уточку (показал двумя пальцами авшур) поменьше уважения, зато побольше слуха?
Глава ОЗК завороженно уставилась на отполированные до сизого блеска когти, хрустально цокнувшие друг о друга острыми кончиками. Услышать это Кира не могла, но вообразила крайне живо.
– Да, конечно, – пролепетала она, не сомневаясь, что это последняя ложь (и минута) ее жизни, и тут музыка резко оборвалась.
