Почему именно Лихо?
Нейтральный вопрос, с нотками равнодушия, не оставляет сомнений, что мыслями Вера где-то далеко. Или выстраивает между нами стену, зараза.
Я думал, будет демонстративно играть в молчанку. Что-то в стиле: "Сам заварил, теперь давись, гад". Нет. Усталость, даже не злость, сплошная усталость в её глазах и голосе. Похоже, зазнайка решила меня отшить даже толком не распробовав. Зашибись.
– Всего лишь сокращение от фамилии, – пожимаю плечами, продолжая мысленно подбирать к ней ключик. – Лиховский я. Ли-хо.
– Тебе идёт, – звучит так вежливо и сухо, что почти смешно. – Нет, правда.
Да какой к чёрту ключик? Тут как минимум монтировка нужна.
– Не сомневаюсь, малыш. Ты стонешь очень убедительно.
Замолкаю со значением. Чуть улыбаюсь. Её лицо вытягивается и, пожалуй, на этом всё. Но волнение в дрогнувших пальцах, которое она пытается скрыть, выдает Веру с головой. Не так велико равнодушие, как призвано казаться.
– Это лишнее. Сомневаюсь, что твои друзья сейчас где-то поблизости, – в голосе учительская строгость. Ей бы пошла указка. Указка и обязательно очки, не 3D, как сейчас, а настоящие, со строгим блеском линз и изящной оправой.
В кинозале постепенно гаснет свет. Ну, наконец-то! Адреналин, задний ряд... всё, понеслась. Я не могу сдержать сальной ухмылки, вызывая теперь уже беспокойное ёрзание.
– Ты бы ещё в другой конец зала пересела. Может угомонишься? Я не кусаюсь. Почти.
– Матвей, давай закроем тему раз и навсегда. В прошлый раз все случилось спонтанно. Больше такого не повторится. Хочешь развлечься – вперёд! Но не со мной.
– Не кипятись, ты не в том положении, – расслабленно веду плечами и с блаженным стоном откидываюсь на спинку кресла. – Выдохни и наслаждайся фильмом.
Не сомневаюсь, этот киносеанс она надолго запомнит.
Ещё ни одна девушка за время его проката не разочаровала моих ожиданий.
– О, и здесь Василий, – нервно смеётся Вера, когда на экране под тревожный мотив появляется бледное паукообразное создание с человеческим лицом. – Давно не виделись...
Вот балда. Это не Василий, это – Купидон.
Предстоящий двухчасовой запил на нервы из любой женщины сделает дрожащий комок инстинктов и вот тогда шкала восприятия меня как мужчины качнётся от "подотри слюни, мася", до "прижмусь-ка я к тебе, мой спаситель".
Под тревожную дробь киношного ливня мы погружаемся в мрачную атмосферу сырого провинциального города. Убедившись, что Вера вроде как сосредоточилась на относительно щадящей зрительские нервы завязке, удовлетворённо прикрываю глаза. Теперь главное самому не уснуть. Терпеть не могу фильмы ужасов. Особенно те, которые смотрю по надцатому кругу.
Никакой обмоченный от страха стул в кинозале, не сравнится по накалу эмоций с любой из наших стычек за гаражами, но что поделать, если это самый оптимальный жанр для просмотра с девушкой. Чем страшнее, тем лучше. Тогда она и повод самой к тебе прижаться найдёт, и не станет сморкаться в твою парадную одёжку, как обычно бывает после сопливой мелодрамы, на которые ведут своих цып такие же сопливые школьники.
На протяжении первой четверти фильма стараюсь по возможности не отсвечивать. Пусть ледышка максимально проникнется атмосферой. Даже поначалу потираю руки, поняв, что Вера от страха почти не дышит, только вздрагивает, когда из-за куста выскакивает очередной мутант и сидящая рядом ниже пара начинает соревноваться кто громче завизжит. Пока с отрывом в десяток-другой децибел лидирует парень и я растерянно почёсываю висок снятыми за ненадобностью 3D очками, с растущим уважением поглядывая на свою невозмутимую спутницу. Неужели я в прошлый раз проглядел у неё стальные яйца?
Вторую четверть фильма не свожу с Поплавской уже откровенно осоловевших глаз. С таким каменным лицом только в мавзолее лежать. Смотрю и чувствую, как в груди тянет. Голод какой-то непонятный грызёт изнутри, изматывает, будто там у меня рой оголодавших тварей с экрана, причём каждая жаждет себе частицу неё.
К чёрту – сдаюсь, беззвучно выматерив идею развезти Веру на эмоции таким нехитрым способом. Терпеть паинькой ещё целый час – это ж никаких нервов не напасёшься. Я даже не помню себя в таком состоянии – кураж и дикое желание, а раз есть желание, с ним нужно срочно что-то делать. Не в моих правилах ждать у моря погоды.
Азарт давно долбит по черепу, подначивая переломить ситуацию под себя: заткнуть, подмять, повергнуть, но почему-то продолжаю медлить. И почему-то перехватывает дыхание от вида манящего росчерка ключиц, уходящего под ворот строгой кофточки.
Возле темнеющей между ними ярёмной впадинки отливает слабой тенью неаккуратный засос. Моя работа. Даже в синюшно-зелёном полумраке зала вижу – сошёл почти, и челюсти сводит от злобной гримасы. Отлично, Лиховский! Из-за такой ерунды ты ещё ни разу не заводился. Ещё немного и маркером на лбу накарябаешь "моя". Очень взрослый поступок.
В пень! Душевное равновесие для меня слишком дорого, чтобы жертвовать им ради каких-то там заумных игр поэтому, отправив совесть гулять, плавно откидываю ручку кресла.
Ноль эмоций.
Ну, не возникает – значит зелёный свет, будем считать, что страшно стало мне.
Глава 23
Слюни подбери
Пытаясь пристроиться ближе пока Вера не передумала, сперва хорошенько врезаюсь коленом в угол её кресла, а затем, едва не рыча от боли, неуклюже наступаю себе же на ногу. И вот тут уже клокочущая неудовлетворённость прорывается наружу смачным матом. Охнув, она вскидывается всем телом, будто я не подбородком ей в плечо упёрся, а тряхнул разок электрошокером.
– Какого чёрта ты вытворяешь? Я думала, мы договорились.
Приглушенное шипение действует на меня в крайней степени раздражающе, можно даже сказать, вызывает агрессию. Я хватаю Веру за горло и требовательно притягиваю к себе. С нажимом провожу кончиком носа вдоль напряжённых скул, но почти сразу отстраняюсь. Слишком резкий вдох – мои оголодавшие подселенцы, учуяв вожделенный кусочек, грозят разодрать нутро на части.
– Мы договорились, что ты перестанешь от меня шарахаться. Я люблю обнимать своих спутниц. Привыкай.
– Если это объятия, то твоя оптимальная пара – самка носорога, – придушенно хрипит Вера и скашивает глаза к поднятому подлокотнику, на который упали слетевшие с переносицы 3D очки. – Отпусти, Матвей. Ты делаешь мне больно.
У неё растерянный взбудораженный вид как у воробья, нахохлившегося перед тем, как отдать концы.
– Подожди... – недоверчиво щурю один глаз. – Ты что, всё это время просто спала?!
Нет, она точно послана мне в наказание. Я тут ногти себе от зависти чуть не сгрыз, вспоминая, как сам первый раз шугался, а моя ледышка, оказывается,
