меня к дверям главной церкви Пасадены. Службы
проходят только по воскресеньям, в остальные дни двери открыты для
всех, кто хочет побыть наедине с собой и … Богом.
Когда я была маленькой, мама всегда читала мне про Иисуса, сына
Божьего, перед сном. А после, я долго не могла сомкнуть глаз от страха, что Иисус придёт за мной. Я его боялась до жути, накрывалась с головой
одеялом и покрывалом, лишь бы Он не нашёл меня.
Хах! Я с детства чокнутая.
Ну кто боится Иисуса? Он же Святой! Ну, серьезно…
Короче, как-то не сложились мои дела со всем, что связано с Богом: я не
ходила на воскресные службы, не исповедовалась, не общалась с Ним, боялась Его сына. Но сегодня, в годовщину кончины моих родителей, сердце само привело меня в Его дом.
Церковь была совершенно пуста. Я села в углу на самую последнюю скамейку, где было темно и меня можно было увидеть не сразу. Мне впервые в жизни, захотелось поговорить с Богом. Но я не знала, что именно хочу сказать.
Мелкая дрожь начала пробивать мое тело. По венам потекла чёрная паника, перемешиваясь с кровью. Как не вовремя. Но паническая атака не спрашивает
разрешения и предупреждает о визите, она просто захватывает твоё тело. И ты
становишься пленницей ее темноты.
Глаза зажгло от наступивших слез. Пока я ещё могла нормально говорить, без
заикания, набираю номер Керри. Он единственный, кого мне хотелось видеть в
данный момент. Но мои звонки остались без ответа.
Дерьмо!
Вдох. Выдох.
Слёзы тихо стекают по лицу, выкладывая дорожку от глаз, к вороту моей чёрной
футболки.
Вдох.
Believer Драконов разрывает динамик моего телефона. Рингтон эхом
разбивается о стены церкви. Какая-то женщина шипит на меня с первых
рядов скамеек. Когда она вообще здесь появилась? Я не слышала, чтобы
кто-то заходил. Мысленно отмахиваюсь от неё. Плевать. Отвечаю на
звонок.
— Малышка, хэй, — я слышу улыбку в его голосе.
Выдох.
— Привет, — мой голос дрожит, когда я пытаюсь говорить.
— Что случилось, Кимми? Я слышу, как ты плачешь. — Кэрри встревожен, улыбка
исчезает, интонация меняется.
— Я просто… Просто…
Скажи, что он нужен тебе! Попроси его приехать, Кимберли! Но Кэрри
опережает меня.
— Где ты?
Я слышу, как двигатель его мотоцикла начинает реветь.
— В церкви.
Перед тем, как завершить разговор, он обещает приехать и просит
дождаться его. Облегчение обнимает меня и паника постепенно
рассеивается. Но слёзы все продолжают литься. Не знаю сколько времени
прошло, но не много, Кэрри буквально долетел до меня за считаные
минуты. Он врывается в двери, они громко хлопают от силы стука.
Женщина снова шипит. Старая карга! Через несколько секунд Кэрри
заключил меня в объятия. Я снова разрыдалась, но только от облегчения и
спокойствия его надежных объятий. — Тише, малышка, твой Кэрри рядом.
«Твой Кэрри». Я прокручиваю эти слова в своей голове. Тепло его слов
щекочет в груди. Его подбородок уткнулся мне в макушку, и Кэрри слегка
начал раскачиваться из стороны в сторону, словно убаюкивая меня. Его
дыхание стало глубже. я чувствовала, как его твёрдая грудь вздымается
под моей головой. Мое дыхание подстраивается под него. Так получается, что мы — люди, сами загоняем себя в рамки собственных сожалений и
переживаний. После смерти своих родителей, я загнала себя в самую
дальнюю и темную комнату своей души, заперев себя вместе с муками
совести. Не удивительно, что психика дала сбой и панические атаки
завладели моим разумом. Все действия, что совершает человек — его
собственный выбор. Осознанный, или нет, но все же выбор. Несколько лет
назад, я выбрала сдаться, а не бороться. Утонула в собственной жалости к
себе. И каждый раз, я выбираю жалость. Пора становиться взрослой.
Мы сидим в тишине, Кэри нежно гладит мои волосы, все так же покачиваясь из
стороны в сторону. Я осторожно освобождаюсь из его объятий, седлаю его
бёдра. Кэрри удивлен моим действиям, но не произносит ни слова.
— Не останавливай меня.
Я обхватываю его голову руками и примыкаю к губам. Он целует меня в
ответ. Сначала отстранённо, но потом его губы раскрываются и наши
языки соприкасаются. Его руки ложатся на мою талию и притягивают к
себе как можно ближе.
Сзади раздаётся возмущённый визг. Мы резко отпрыгиваем друг от друга.
Старуха быстрым шагом направляется в нашу сторону. Кэрри поднимается со
скамейки и тянет меня за собой. Мы быстро выходим на улицу. Тело бьет дрожь
от резкого перепада температуры. Или от адреналина. Или от стыда. Я не знаю!
Останавливаемся около байка, припаркованного на противоположной
стороне дороги. Кэрри приподнимает мой подбородок кончиками пальцев, заставляя взглянуть ему в глаза.
— Я все понимаю.
А вот я не очень. Я поддалась порыву.
Облизываю пересохшие губы. Его взгляд жадно следит за движением моего
языка.
— Отвезу тебя домой. — Теперь он снова смотрит в мои глаза.
Кэрри глушит свой байк у ворот, к дому он не подъезжает. Я спрыгиваю
на землю и становлюсь возле него. Мне хотелось поблагодарить его за все.
Хотелось…снова поцеловать его? Прежде, чем я смогла что-либо сказать, он наклоняется и слегка касается своими губами моих и тихо, но уверенно
говорит:
— Всегда звони мне, когда тебе нужен будет друг, в любое время дня и
ночи. «Друг». Неприятное чувство сосет под ложечкой.
Он разворачивает байк. Я растерянно смотрю ему вслед, пока мотоцикл Кэрри не
скрывается из вида.
Глава 11.
Дэниэл.
Рони с важным видом расхаживала по гостиной в доме своих родителей, то и дело любуясь на кольцо с огромным бриллиантом, которое пять минут
назад, я надел на ее безымянный палец. Ее радостный визг, до сих пор
стоит в моих ушах.
Я морщусь.
Да. Я сделал Веронике Мейс предложение. Просил стать моей женой.
Рони перекидывает свои длинные блестящие темные волосы через плечо, и
торжественно хлопает в ладоши.
— Помолвку отпразднуем в особняке твоих родителей, — щебечет она. Меня
прошибает холодный пот.
— Это чудесная идея, дочка, — поддерживает ее мать.
Стараюсь сдержать мучительный стон. Будущий тесть чокается свои бокалом о
мой. Сразу же осушаю его.
Я сделал шаг в правильном направлении. Звучит, как утешение. Но это
правда. Вероника Мейс рождена быть идеальной женой будущего
президента компании.
Но не гонщика…
Прячу, как можно глубже, эту мысль от себя.
— Милый? — Рони привлекает мое внимание. — Когда мы сообщим твоим
родителям?
Невеста с ожиданием смотрит на меня.
— Позвоню, когда буду у себя, — отмахиваюсь, но всех, кажется, удовлетворяет мой
ответ.
Рони и ее мать продолжают восхищаться величиной камня на
