class="p1">Выпь держал его крепко, прижимал к себе, до белых костяшек стискивая пальцы.
— Молодец, парень! — отрывисто, басом хохотнул Дятел. — Но в следующий раз лучше пихни ебанашку за борт. Чтоб неповадно было, мать его… Сколько предупреждали, инструкции для кого писаны, а?!
Мусин всплеснул руками:
— Выпь, как ты держишь мальчика? Ему же неудобно!
Юга успокаивающе хлопнул Второго по плечу.
— Не волнуйся, пастух, я привык быть на высоте. К тому же, Еремия всегда сеть натягивает…
Выпь пожал плечами. Отвел глаза.
Волоха, хмуро вглядывающийся в глубину Лута, обернулся и сказал что-то старпому на их странном, звучно-рычащем наречии. Цыган ругнулся, выбросил за борт папироску. Потянул из-за широкого кушака револьвер.
Их у него было четыре. Девочка-дура Солоха (в честь тебя, гаджо, как любил приговаривать сам цыган); каштановой масти, изящный, технически-совершенный Филин, и два близнеца — золотисто-слоновой кости стройный Кречет и белоснежный, покоцанный Чучелко, который мало того что сумасшедший, так и пальнуть мог в лицо Дятлу. В некоторых случаях цыган, любовно матерясь, броском перехватывал его за ствол и гвоздил врагов по сусалам рукоятью.
Дятел «птичек» своих любил. Брать никому не разрешал, ухаживал-начищал лично, редко когда дозволял русому в руках подержать. При этом стоял над душой, наблюдал ревниво, и взамен брал в заложницы «суку-саблю» волохину.
Капитан поймал недоуменный взгляд Второго, велел:
— От бортов, парень. Придержи своих зверей, скажи девчонке, чтобы не высовывалась. И сам лучше под палубу забейся.
— Что там, капитан? — потянулся Юга.
— Инверты.
Слово послужило триггером.
Буланко со вздохом засунул семечки за пазуху, плотнее нацепил картуз — лаковым козырьком назад, подкинул и поймал топор. С ним он был ловок, с детства привычен.
Мусин, тщательно очистив стекла очков специальной бархоткой, так же без спешки вынул из наспинного крепления кхопеш. Подышал, любовно отер лезвие рукавом.
— Что это значит?
— Значит, будет мясо, щ-щегол, — оскалил зубы старпом, — инверты же.
— И договориться совсем нельзя?
— Совсе-е-ем, — Дятел улыбался, как довольный хищник.
Юга, на взгляд Выпь, был непривычно тих.
— Ты знаешь, кто такие инверты?
— Ай, доводилось видеться, второй раз не надеялся… Лутовы выродки. Обманки. — И раздраженно дернул плечом. — Отстань, все сам увидишь.
И Выпь увидел.
Чужая корабелла выскочила сразу и вся — вот не было, и вдруг появилась. Будь Еремия менее расторопной, не умей Волоха читать Лут — застали бы врасплох.
Встала возмутительно тесно, бок в бок, почти задевая руль высоты. Что-то в ней было знакомое, но вот что…
— Юга, но это же…
— Обманка, Выпь, — облюдок глубоко вздохнул, легко стащил цепь с волос.
Чужачка в точности копировала Еремию. Хотя Второй готов был поклясться, что пару мгновений назад она была совсем другой: обводы корпуса, цветоформа арфы… И экипаж.
Капитан чужой корабеллы небрежно отсалютовал, ложась локтями на фальшборт.
Что-то странное творилось у Выпь с глазами, он никак не мог его разглядеть. Легкая муть, сбивчивые помехи — человек словно исчезал и появлялся снова.
У него были глаза зеленые, словно молодая хвоя, русые волосы и знаковый, шерстью наружу, жилет.
Другой Волоха. И другая команда Ивановых.
Дятел тяжело упер руки в бедра, встал за спиной своего капитана.
— Что, брат-гаджо, побьем поганцев?
— Что ж не побить.
— Ура, господа? — подтолкнув дужку очков указательным пальцем, вопросил Мусин.
— Ур-р-р-ра-а-а!!!
Выпь аж подскочил от грянувшего рева, шагнул вперед, подхваченный энтузиазмом, да Юга сильно ухватил за руку, дернул, возвращая на место.
— Куда ты, куда прешь, дурилка? — зашипел, быстро отвешивая по затылку, как кошка лапой. — Все позиции рассчитаны, мы остаемся на корабелле.
— Но чем я тогда могу помочь?
— Не высовываться. — Цыкнул Третий. — Они тебя не видели. Это нам в плюс.
Команда Волохи перемахнула чужой борт, врезалась в экипаж инвертов. Дятел тут же сцепился со своей копией, точно такой же оскаленной, зверообразной. Разрядил револьвер, локтем дал в белые зубы. Чужак в долгу не остался. Мигнул и распался на две одинаковые картинки.
— Ебврт, — с чувством высказался старпом, очерчивая себя кругом ножевой стали.
— Не играйся, Дятел! — рявкнул капитан, сбивая с ног свой дубликат.
Одним точным ударом отделил голову от тулова, сразу же швырнул бошку за борт. Корабелла обманок дрогнула. От арфы медленно, тонкой пленкой начал расползаться грязно-белый гладкий туман.
Мусин крайне удачно завершил красивую фехтовальную партию, в развороте перерубая шейные позвонки своей копии.
Буланко, увернувшись от топора двойника, оттяпал тому лихую кудрявую головушку, подхватил ногой в полете, переправил за борт.
Иночевский, до поры стоявший без движения, сомкнув у груди персты, вдруг легко разъял ладони, растягивая между пальцами тонкие нити света, дарованные кольцами. Этой сетью-лесой он и поймал своего противника, затянул шею, точно гарротой, снимая голову с плеч.
— Быстро они, — не без удивления отметил Выпь.
— Ха, куда торопишься. Только начали же.
На чужой палубе появился — выступил из-за флага — новый инверт. Смуглый, тонкий, с бесконечными, как сам Лут, черными волосами.
Второй задохнулся от изумления, невольно выходя из-под мнимой защиты арфы. Будто магнитом потянуло.
— Выпь! — Юга отчаянно толкнул его обратно, но поздно.
На корабелле обманок вытянулся из тумана, медленно выпрямился, лохматый, долговязый парень. Чуть ссутулился, приветливо щуря ярко-желтые глаза.
Ивановы, только что легко разделавшиеся со своими двойниками, как по команде прянули назад.
Грянул выстрел, от которого желтоглазый лишь отмахнулся, будто от мухи.
— Дятел, пес цыганский! Знаешь же — без толку, что пули переводишь?
— Попытаться все одно стоило, — нераскаянно фыркнул старпом.
Юга раздраженно, почти зло толкнул в спину Второго.
— И что застыл? Иди теперь, двойника только оригинал завалить может, такие уж у Лута порядки. Главное, голову ему снеси и за борт сразу… Моего не замай, сам управлюсь.
— Ага, — только и нашелся Выпь.
В самом деле. Он виноват, ему и ответ держать.
Чужая палуба мягко спружинила под ногами. Туман прокатился низкими кольцевыми волнами.
Ивановы расступились, давая дорогу. Это было странно, так дивно и странно, стоять лицом к лицу со своей копией и желать ей смерти.
Обманка качнулась с носков на пятки и ударила ножом. Выпь успел увернуться и заблокировать — лезвие встретило лезвие. Драки на клинках никогда не были его сильной стороной. Его — и двойника. Он знал те же приемы и ухватки, которые были знакомы оригиналу, не превосходил его в скорости, но обставлял в выносливости.
Выпь пропустил уже три скользящих удара, левый рукав быстро намокал. Туман, отирающийся у ног, жадно подобрал все красные капли до единой.
— Да убей ты ушлепка наконец, что валандаешься?! — рявкнул нетерпеливый Дятел.
— Ибо тяжко по первости самому себе в глаз железкой ткнуть, нешто не помнишь, — укорил товарища Инок.
