Да за панцирь такого огромного зверя пожалуй даже можно нанять погонщиков стахов и поживиться в пограничных лесах, разорив поселения трусливых сквилов, что прячутся там, не пропуская благородных сартуков к большому соленому озеру, на дне которого до поры спят Создатели.
Пока кочевники расчленяли паука, я рассмотрел окрестные развалины и нашел труп второго стаха. Он стоял неподвижным изваянием, безвольно свесив хвост и хобот.
Ну что ж, пора и мне включаться в игру.
Завладев оболочкой Крика и не обращая внимания на удивленные возгласы, я побежал по лабиринту улиц к тому месту, где торчал второй стах. Крикнув что-то остальным, за мной устремился Ирамий. Пару раз приходилось перебираться через завалы, рискуя самому быть погребенными под ними. Вождь следовал, не отставая, но и приблизиться вплотную я ему не давал. Обогнув очередную груду обломков, мы выбежали к застывшему, словно статуя пауку.
Обычно невозмутимый Ирамий испуганно вскрикнул и, резко затормозив, дернулся назад, готовый к паническому бегству.
Ухмыльнувшись, я подошел к монстру и по-хозяйски похлопал по панцирю. Тело стаха, благодаря вытянутым лапам, возвышалось в двух метрах над землей, и мне приходилось тянуться.
Обернувшись, я с удовлетворением хмыкнул, видя, как отвисла челюсть на вытянувшемся лице вождя.
– Не бойся, – крикнул я миролюбиво. – Этот стах мертв. Я ударил его вон той глыбой и, похоже, перебил ему что-то внутри.
– Ты хочешь сказать, что убил стаха этим камнем? – спросил Ирамий издалека, так и не решившись приблизиться.
– Нет, не хочу. Я это уже сказал, – пожал плечами я, размышляя, стоит ли возвращать оболочку владельцу. Крик ничего не знает об этом стахе и, очнувшись и обнаружив себя рядом с монстром, наверняка наделает каких-нибудь глупостей.
М-да, никогда еще я не вселялся в первую попавшуюся оболочку так скоро и бездумно, не изучив мир и особенности местного социума. Хорошо еще, что Крик из другого племени и, судя по всему, особо здесь ни с кем не общается. Впрочем, в случае чего, сменить оболочку не долго.
Несмотря на внушительные размеры, весили стахи немногим больше взрослого аборигена. Ирамий хотел было отправиться за частью соплеменников, чтобы те помогли разделать второго монстра, но я предложил оттащить тушу волоком. А увидев, что вождь готов возразить, толкнул стаха, и тот опрокинулся кверху лапами , гулко стукнувшись о каменистый грунт панцирем. Схватив за хобот, я потянул. Округлый панцирь легко заскользил по каменному крошеву. Ирамий следовал за мной будто конвоир. Однако, дойдя до первого тупика, пришлось признать, что перетащить тушу через завал будет трудновато.
– Помогай, – я кивнул Ирамию на мертвого монстра.
– Я вождь! – возмущенно воскликнул тот.
– Да? Тогда на, перетаскивай стаха через эти руины сам.
Сбитый с толку такой логикой, вождь долгую минуту буравил меня взглядом и, наконец, все же взялся за хвост монстра под основанием шипа.
В обратный путь наш отряд двинулся далеко за полдень. Стало понятно, что вернуться в становище до заката не получится.
Бежали, пока солнце не скрылось за горизонтом, после чего, несмотря на достаточное освещение, исходящее от усеявших небосвод ярких звезд, остановились на ночлег на том месте, где застала ночь.
***
Не знаю, как до сих пор относились мои новые соплеменники к Крику, но после нашего возвращения сразу почувствовал себя объектом общего внимания и уважения. Внимание не было назойливым, но ощущалось практически во всем, начиная от восхищенного шепота детворы, когда проходил мимо. Женщины приносили к моей норе блюда из жареного клода с кусочками мяса. И это при том, что многие из кочевников питались одним только Клодом, разнообразя меню лишь способами его приготовления – в сыром виде, запеченном в золе и зажаренном на плоском камне. Молодым девушкам зачем-то постоянно нужно было пройти рядом с моей норой, при этом они как бы случайно встречались друг с другом и останавливались поболтать. Воины почтительно уступали дорогу, а иногда пытались завести разговор, спрашивая моего мнения по поводу разных важных вопросов – удачный ли будет обмен с марыками, стоит ли объединяться с племенем Айрика для набега на сквилов и еще многое другое, о чем я не имел ни малейшего понятия. Волей-неволей приходилось играть роль замкнутого в себе буки. А что еще оставалось делать? Не объяснять же, что я новичок в этом мире и абсолютно ничего не смыслю в местных реалиях? Однако это не отталкивало соплеменников, и они продолжали относиться ко мне с почтением, которого в племени кроме меня удостаивался только вождь. Возможно, я даже мог бы отпустить волосы подобно ему, которые раз в трое суток тщательно уничтожал с помощью наносимой на голову кашицы, неизвестно из чего приготавливаемой женщинами. Но, глядя на немытые локоны Ирамия, под которыми наверняка зудит от грязи кожа, предпочитал оставаться лысым.
Вождь с момента возвращения из развалин древнего города ни разу со мной не общался. Казалось, будто он намеренно избегает встреч.
Выкопав весь клод в ближайших окрестностях, племя, прикрыв пирамидой из камней скудный колодец, снялось и двинулось на новое место. Обычный переход составлял двое суток. Племена сартуков перемещались по своим территориям зигзагами – с запада на восток от границы одного соседа, до границы другого, затем смещались на двухдневный переход к северу или югу и двигались в обратном направлении. Чем дольше продолжался ежегодный сезон дождей, тем обильнее был урожай степного клода, тем дольше проводило племя на одном месте. В засушливые годы случалось пройти всю территорию задолго до нового сезона дождей. Тогда для племени наступали голодные времена. Еще хуже было в те годы, когда дождей не было вовсе. Единственным спасением в таких случаях были набеги на лесные территории, где можно было грабить приграничные селения сквилов и охотиться на лесную дичь. Как правило, половина мужчин погибали в таких набегах, но зато остальные получали возможность дожить до следующего урожая клода.
В этом году дожди длились всего три седмицы, и если ближе к северу урожай клода был нормальный, то чем южнее уходило племя, тем больше появлялось сомнений, что еды хватит на оставшиеся полгода. Все меньше и меньше попадалось деревьев, в кронах которых можно было обнаружить худосочных степных древов. Редкие степные озера, питающиеся родниками, ближе к югу почти не встречались. Да и те, что попадались, обычно пересыхали во второй половине года, потому в них не водились примы.
Именно из-за ожидаемого голода, племя с энтузиазмом приняло предложение вождя двигаться не на восток, куда перемещалось до этого, а напрямик к горам. Наличие двух добытых мной стахов давало возможность не только выменять у горного племени различные металлические
