Маленький домик, веранда, внутренний двор, только вид теперь открывается на Карибское море.
Мишу я предупредила о своем отъезде. Он долго интересовался, не связано ли это с Вадимом, и если раньше у меня была идея ненавязчиво навести мужа на мысль, что его сын меня терроризирует, то теперь я ее отмела. Сейчас все стало слишком сложно.
Звонки Фила я игнорирую который день, как и его гневные сообщения.
«Лиза, возьми трубку!»
«Срочно перезвони!!!»
«Какого хрена происходит?»
Он волнуется, но я себя не чувствую последней сволочью, хотя объясниться стоило бы. Но я настолько эмоционально выжата, что разговор меня добьет.
Все происходит неправильно, как будто жизнь снова ставит мне подножку и испытывает на прочность. Но я справлюсь, все вернется на круги своя… Да, самовнушение. Уже ничего не будет как прежде — я сама все испортила. Остается хотя бы сгладить углы.
Остается главный вопрос: как?
Я поднимаю глаза на ночное небо, как будто оно может дать ответ. Потом закрываю глаза и слушаю легкий ветер и море. Это успокаивает.
Но в эти гармоничные звуки природы врывается механический. Открыв глаза, вижу свет фар, и сердце от предчувствия пускается вскачь. Нет, это вряд ли ко мне. Никто не знает, где я. Только если…
Стону вслух. Ноутбук. Надо же быть такой дурой, что не забрать его с собой. Обойти пароль и посмотреть историю браузера для программиста не проблема. Но я до последнего надеюсь, что это лишь моя больная фантазия.
Машина останавливается возле моего временного жилища, и я даже не удивляюсь, увидев Вадима, входящего во двор.
И что-то подсказывает: он приехал за правдой. Только за какой?
Я спускаюсь с крыльца, мы стоим на дорожке в метре друг от друга и молчим. И снова появляется то дурацкое ощущение, как будто мы сплетаемся мыслями и эмоциями. Я прерываю эту связь словами:
— И какого черта тебя принесло на Ямайку?
— Думаешь, стоило полететь к отцу в Москву? — вопросом на вопрос отвечает Вадим, но понимаю, что этим он дал мне и ответ.
— Входи, — киваю на дверь, вздохнув.
Два раза предлагать не приходится. Вадим заходит в дом, бросает дорожную сумку в гостиной, и мы устраиваемся на небольшой кухне. Я ставлю турку на плиту и спрашиваю:
— И что тебя заставило проделать такой путь?
— Любопытство.
— Интересная мотивация, — отвечаю я, глядя на кофе, потому что не могу обернуться и посмотреть на Вадима.
Не хочу снова почувствовать эту незримую связь. И поведение его сейчас… Лучше уж его провокации, чем это серьезное выражение лица, да и тон под стать.
Господи, а если Миша узнает, что его сын прилетел за мной через полмира? Это объяснить будет сложно.
— Говори, — разливаю кофе по чашкам и ставлю их на стол, но глаза не поднимаю.
Отхожу к окну, открываю его и закуриваю. Руки мелко дрожат, хотя внутри меня тупое безразличие.
— Отец знает, что ты живешь под чужим именем? — спрашивает Вадим, я молчу, поэтому он добавляет: — Не заставляй меня скрутить тебя и проверить наличие родимого пятна.
— Нет, — вместе с дымом выдыхаю я и задаю свой вопрос: — Как ты узнал?
— Улики надо прятать лучше, — не уходит от ответа.
— Фотография, — усмехаюсь. — Рылся в моем нижнем белье?
— Теперь моя очередь задавать вопрос. Фил же не твой родной брат?
— Нет, — снова повторяю. — Но у меня действительно нет человека ближе него. Родственниками становятся не по крови. Итак, — тушу окурок, — как связал все?
— Я видел, как ты отреагировала на Зарубова, порылся в его биографии, узнал, что он был директором детского дома, съездил туда… Там сейчас, кстати, заведует Василиса Леонидовна.
— Хорошая женщина.
Делаю глоток кофе и снова закуриваю. Чуть напрягаюсь, слыша, как Вадим поднимается. Он задевает меня плечом, когда тянется за зажигалкой, и я вздрагиваю, делая шаг в сторону и поднимая голову.
Мы сталкиваемся взглядами, и я вижу легкую тень улыбки на его лице, но без привычной насмешки.
— А ты даже ничего, когда не строишь из себя идеальную жену или язвительную стерву. Тяжело, наверное, так, да? — я хмурюсь, не понимая, что Вадим имеет в виду. — Всю жизнь притворяться, — поясняет он.
— Я бы не сказала, что притворялась.
В голове хаос. Что ему могла рассказать Василиса? Если только об истории с Зарубовым, то это можно пережить. Но спрашивать не стану. Думаю, что это наведет Вадима на еще большие подозрения.
Интуиция у него развита будь здоров.
— Давай ты мне просто все расскажешь, — просит он. — Кстати, а пожрать у тебя есть что-нибудь?
Машинально киваю и иду к холодильнику. Вадим за стол не возвращается — уходит в гостиную, а потом хлопает одна дверь, другая. Подозреваю, ищет ванную.
Я действую на автомате: режу, жарю, мешаю. Хорошо, что домик прикреплен к сети отелей и здесь всегда все есть. Даже бар. А выпить мне точно не помешает. Разговор предстоит тяжелый, и неизвестно, чем он закончится.
И вообще, грех приехать на Ямайку и не попробовать местный ром.
Несколько дней назад коньяк залпом глотала, теперь до возвращения Вадима успеваю осушить стакан рома — так и до алкоголизма меня этот сыщик доведет.
Сейчас я не думаю о том, что он копался в моем белье, в прямом смысле, что залез в мой ноутбук, чтобы узнать, где меня искать. Это все неважно. Он знает тайну, которую мы с Филом хранили почти пятнадцать лет.
Вадим молча появляется и закуривает, и я решаю зайти издалека:
— Что тебе рассказала Василиса?
— Я бы для начала послушал твою версию.
Недоверие понятно. Ладно, посмотрим.
Выключаю плиту и отодвигаю стул. Не знаю, с чего начать, но с чего-то надо. Воспоминания снова накрывают, как будто я свою жизнь смотрю на перемотке.
Вадим устраивается напротив меня и начинает есть, перед этим сказав:
— Я весь во внимании.
— Мне было почти шесть, когда мать ушла. Просто одним непрекрасным утром на пороге квартиры появились мент и работник органов опеки. Я потом думала и пришла к выводу, что она хотя бы сообщила обо мне, а не оставила на произвол судьбы. Я попала в детдом. Жизнь там, конечно, не сахар… Впрочем, это к делу отношения не имеет. Могу рассказывать тебе всю ночь о «прелестях» этого заведения, но ты все равно не поймешь, — во время монолога смотрю на окно, потому что не хочу видеть никаких эмоций. — Мне было семнадцать, когда Зарубов вызвал меня к себе в кабинет. О, я знала, что он трахает наших девочек, но все было на добровольных началах. Думала, откажу — и на этом все. Но, видимо, отказом только разогрела его интерес.
