Почему я вернулась туда, где все напоминает Вадима, сама не знаю. Но это было первым местом, о котором я подумала. И захотела вернуться сюда. В этот самый дом, с той же самой мебелью.
Наверное, я все-таки мазохистка. Мне нравилось вспоминать каждый момент, проведенный здесь с Вадимом, но больно уже не было. Я только улыбалась, проводя рукой по столу в кухне, глядя на тумбочку в коридоре. А диван в гостиной был моим любимым местом.
Не знаю точно, но надеюсь, что именно там мы узнали друг друга лучше. Я пыталась показать чувственность, о которой сама мало знала, а Вадим мне позволил и наконец-то не просто трахал меня. Он занимался со мной любовью.
Может, во мне играет сентиментальность из-за гормонов, но я уверена, что именно тогда мы и создали что-то новое и чистое.
Спазм снова поднимается вверх по пищеводу, и я вслух поправляю:
— Да, ты не что-то, а кто-то. Моя девочка.
Я почему-то сразу была уверена, а Рада подтвердила. Ей я верю. Вот только с именем мы пока не определились. И, скорее всего, не будем.
Мне приснился сон… Девочка с гетерохромией — один глаз черный, второй синий — тянула ко мне руки и говорила:
— Ты увидишь и сразу поймешь, как меня зовут.
Пусть так и будет.
— Что опять не так? — спрашиваю я, согнувшись и схватившись за живот.
Судорога проходит по ноге, а в голове мысль: «Домой»
— Хорошо, идем, — соглашаюсь я и, подхватив обувь, иду в сторону дома.
Мой дом на побережье Карибского моря — даже самой не верится. Я его выкупила, пусть и не без помощи Рады.
Я иду по мокрому песку, ног иногда касается морская вода — и мне хорошо. Но уже перед домом вдруг накатывает что-то странное. Сердцебиение учащается, голова кружится, ноги становятся ватными. Но при этом я не чувствую опасности.
Толкаю калитку, ведущую во двор, и застываю.
Какого черта?
Справа от дорожки, на шезлонге, лежит Вадим и читает книгу, оставленную мной, Майкл Ондатже «Английский пациент».
— Нравится читать о запретной любви? — я вижу только черные глаза поверх книги, и эти глаза улыбаются.
— Это, я бы сказала, классика, а вся классика построена на страданиях, — равнодушно пожимаю плечами, еще не понимая, как реагировать.
— И везде без хэппи-эндов? — Вадим откладывает книгу, и теперь я вижу его лицо полностью.
Как же я скучала!
— Иногда надо и без хэппи-эндов, чтобы наивные дурочки не мечтали о миллионерах, влюбленных по уши в проданных или отданных в долг девках.
— И такое пишут? — поднимается и делает шаг ко мне.
— Пишут, — хрипло отвечаю. — Но я не люблю сказки.
— А может, иногда и такое бывает?
— Может, но я детдомовская девочка. Гадкий утенок не становится лебедем, поцелуев настоящей любви, способных разбудить, не существует. Эти истины я усвоила в шестилетнем возрасте.
Пока говорю, кажется, воздух кончается в легких. И от этого в голове помутнение, в мышцах слабость.
— Лиза…
— Маша, — поправляю я машинально. — Могу паспорт показать.
Все же Рада права: имя имеет над нами власть. Может, оно действительно и судьбу определяет?
— Тогда давай знакомиться, — Вадим протягивает мне руку.
Я смотрю, нахмурившись, не понимая, издевается он надо мной или как.
— Мария, — пожимая в ответ, говорю я. — Как ты меня нашел? Рада?..
— Мама ничего не сказала, она же и сама не знает, где ты, — Вадим так близко, что я почти не дышу. — А мне приснился сон, как бы глупо это ни звучало. Я вспомнил нас на Ямайке, особенно тот момент, когда ты показывала мне чувственность. И вот я захожу на сайт, пытаясь найти этот дом. Увы, адрес я вспоминал долго, лазил по интернету, потому что у меня нет твоей памяти. И не увидел этого дома на аренду, потом пробил владельца. Ты его купила?
— Купила, — киваю я, глядя в эти черные глаза.
— Зачем?
И на этот вопрос отвечать больно.
— Потому что здесь мы. Именно мы настоящие. Я открылась тебе здесь, пусть и не до конца, но… То, что было здесь, стало самым настоящим в моей жизни. Искренне, без фарса. Но… это была иллюзия, Вадим. Ты младше меня на семь лет.
— И что? — сразу перебивает.
— Ты меня ненавидишь.
Теперь даже не возражает — только задумывается. А я закусываю губу, хоть и понимаю, что все делаю правильно.
Нам не по пути…
Я снова вскрываю нарывы, мне снова больно.
— Зачем ты приехал? — кричу, зажмурившись.
— Чтобы перестать тебя ненавидеть, — отвечает Вадим, обняв меня. — Ты ненавидела меня, я — тебя. Но ты ненавидела ребенка, которого даже не видела, а я ненавидел женщину по имени Лиза.
— Вадим, — обнимаю его в ответ, — у нас не получится. Мы будем помнить.
— Мы попробуем.
— Будет больно.
— Ну и пусть. Я уже понял, что просто не бывает. И за это время, кажется, ты изменила меня.
— Ты повзрослел… — провожу рукой по его волосам. — Твои девочки остались в прошлом?
— Да я даже не трахал никого, потому что ты… Как ты смогла так глубоко залезть ко мне в голову?
— Я не хотела, но…
— Но?..
— Я влюбилась.
— Я тоже, Маша, я тоже, — отвечает Вадим, и я рыдаю на его груди.
Все, теперь точно конец. Не знаю, что из нас получится, но мы попробуем. Мы — чудо, связанное судьбою. Мы — идиоты, сопротивляющиеся себе. Мы — люди, которые не смогли сопротивляться своему притяжению.
И мы создали новое чудо.
— Ты научила меня любить и ненавидеть, — говорит Вадим мне в губы.
— Значит, я научила тебя чувствовать… Нам будет сложно вместе.
— Зато нескучно…
Конец
