— …и чего тебе не понравилось? — возмущался Аарон. — Она ж чуть из штанов не выпрыгивала. Мне бы так…
— Нам с тобой так не светит, братишка, — преувеличено печально вздохнул Дарен. — Разве что смотаемся на границу и поищем эту их аномалию. М?
Они захохотали, и даже Монсон улыбнулся, а я закатила глаза.
Идиоты непуганые.
— Вообще, Монс правильно ее отшил, — продолжил Дарен. — Там же и посмотреть не на что. А вот брюнеточка, которая окучивает Берга… ох, вот где отвал всего. Слышь, Валборг, ты-то не против?
Я нахмурилась:
— Ты о чем?
— Да о Берге. Он пока держится, но будешь и дальше нос воротить, так и упустишь.
Я проследила за взглядами близнецов до углового столика, за которым расположилась часть наших тьмагов и какие-то девушки. Берг и правда был там, хотя я думала, что он не пошел на ужин. Но нет… пошел и вполне неплохо проводил время рядом с экзотично смуглой незнакомкой.
Я прислушалась к себе. Сила возмущенно шипела, но в остальном…
— Зря держится, — пожала я плечами и вернулась к еде. — Девушка потрясающе красивая.
— Тьфу на тебя. — Аарон скривился. — Порадовала бы парня, а мы бы к ней подкатили…
— Сразу вдвоем? — внезапно подал голос Монсон.
— Больше выбор — больше шансов.
Точно идиоты.
Доела я быстро и так же быстро попыталась покинуть институтские стены. В груди трепыхалась какая-то смутная тревога, и передвигаться одной по полутемным пустым коридорам было неуютно. И я уже почти свернула к двери, за которой ждала улица и короткий путь до общежития, когда дурное предчувствие сбылось.
К стене меня прижали крепко, но аккуратно, и только это помогло сдержаться и не зарядить в нападавшего сырой силой. Ну или как минимум коленом куда дотянусь.
— Руки убрал, — строго велела я.
— Тише, тише, тигрица. Ты просто слишком быстро ходишь, боялся упустить.
Кобэ-младший послушно от меня отлепился и, видимо, впечатленный моим грозным видом, для верности еще и отступил на пару шагов.
— Зачем догонял? — без всякого интереса спросила я.
И так знала — ни за чем хорошим.
— Сразу к главному, а? Ты во всем такая резвая? — Коб широко улыбнулся. — Ладно, чокнутая, не сверкай зеньками. У меня деловое предложение.
Очень хотелось зажмуриться и открыть глаза уже в своей комнате. В висках медленно, но верно зарождалась пульсирующая боль.
Не дождавшись от меня ответа, Коб продолжил:
— Пойдешь со мной на бал?
Это заговор?
Я все-таки зажмурилась и прислонилась к стене.
— Это бал первокурсников, — напомнила устало.
— И что? Это просто название, мол, приветствуем новичков, но идут туда все желающие.
— Я не иду.
— Не пригласили? — сочувственно цокнул Коб. — Так вот он я.
— Я просто не иду. А с тобой не иду тем более — я, может, и чокнутая, но не настолько.
— Не торопись, ты не знаешь, от чего отказываешься.
Я наконец посмотрела на него: на гордо выпяченную грудь, на все еще не увядшую улыбку, на одухотворенное собственной значимостью лицо.
— Пожалуй, и знать не хочу.
— Эй! Я же сказал, что предложение деловое. Тебе понравится.
— Мне нравится, когда ты держишься от меня подальше. Давай все так и оставим.
Я распрямилась и, не встретив сопротивления, спокойно обошла Коба по дуге. Он продолжал скалиться:
— Ты все-таки подумай. Впереди еще неделя. Я не стану никого больше звать, верю в твое благоразумие.
«Лучше б ты сам его проявил», — подумала я, а вслух обронила только:
— Не жди.
И почти побежала к вожделенной двери, внутренне закипая.
Нет, серьезно, на что он рассчитывал? Что хотел извлечь из этого и что собирался предложить мне? Не то чтобы мне было так уж любопытно, но…
Демоны, да, любопытно! И этого засранец и добивался. Я оглянулась на дверь, из которой только что выскользнула, и выругалась сквозь зубы. Скопление людей пагубно сказывалось на моем самоконтроле, и чем дольше я оставалась в институте, тем проще меня было зацепить. Вот уже и Коб парой фраз чуть не заставил меня вернуться и выслушать его дурацкое предложение.
Не такая уж я непробиваемая, как привыкла считать…
— Не бывать этому, — пробормотала я и поспешила в гущу сумерек, к женским жилым корпусам.
Так что во всем, что случилось дальше, я искренне виню Коба. И Берга. И глупый бал, на который всем вдруг приспичило пойти. Я думала не о том, забыла, кто я и где нахожусь, и внутренне страдала, потому что где-то в глубине души хотела и бала, и приглашений. Точнее, этого хотела пятнадцатилетняя Кая, когда-то готовившаяся к дебюту, но так на него и не попавшая. Я даже удивилась, что эта слабая наивная девочка все еще жива во мне…
Именно ее чувства я пыталась оценить и разложить по полочкам, когда в спину ударили. Ударили грубо, не заботясь о мастерстве плетения. Практически пронзили меня насквозь чуждой силой, выворачивая внутренности и ломая кости. Я даже закричать не могла.
Просто застыла, изогнувшись на полушаге, точно пришпиленная к холсту бабочка. И сквозь слезы наблюдала, как тает перед глазами мир.
17
В детстве мне казалось, что дед временами даже похож на живого и чувствующего человека. На человека в принципе.
Нет, ко мне он теплоты не проявлял, но вот к своему сыну — моему отцу — Бьерну Валборгу явно питал если не любовь, то как минимум искреннюю привязанность. Они оба были натурами увлекающимися, оба грезили непокоренными вершинами и одинаково, до фанатизма, бредили наукой. Особенно если эта наука могла принести им лично огромный кусок власти и могущества.
Так что, может, в сыне дед видел лишь свое отражение, и запомнившиеся мне из детства проявления добрых чувств — не что иное как себялюбие, но не все ли равно? Итог один: они вдвоем додумались до того, до чего додумались. А мама, как преданная жена и ассистентка, отправилась на поиски небывалой силы вместе с отцом.
Там-то они и сгинули в компании тщательно отобранных исследователей-фанатиков. И мало кто знает, что именно от места, когда-то ставшего целью их путешествия, вскоре расползлась во все стороны кишащая чернью Тьма.
Но сейчас не об этом, а о деде и его гипотетической человечности.
Я помню первые дни и месяцы после исчезновения родителей и помню, как постепенно вера на его лице сменялась сомнениями, а потом и чем-то похожим на скорбь. И наконец, отчетливо помню тот миг, когда и на меня дед стал смотреть иначе: не как на маленькое никчемное существо, которое надо сохранить в целости, чтобы сын по возвращении не расстроился, а… как на полезную в хозяйстве вещь. Он уже тогда, тринадцать лет назад, знал, что со мной сделает. И только я пребывала в блаженном неведении, пока под горлом не защелкнулся невидимый ошейник.
