- Хорошо… хорошо, я понимаю, все понимаю. Эту женщину выгнал из дому муж за ее поведение. С тех пор у нее нет семьи, сыновьям было по двенадцать лет.
- И за что? За что ее выгнали? Дети – понятно, что им говорили, тому они и верили. Но какое-то объяснение все-таки должно быть?
- Да! Эта женщина была кем-то вроде местной куртизанки. От нее даже откупались продуктами и деньгами, чтобы она отступилась от мужей. Я не хотел говорить это, но вы же не успокоитесь?
- И все же вы сказали… И очень упали в моих глазах, Владимир Борисович, хотя вряд ли вам есть до этого дело. Извините, - опомнилась вдруг я, вспоминая, что обязана ему своей свободой. Это не оправдывало его, но мне нужно бы быть более сдержанной, а попросту - не лезть в бутылку.
- Так что будем делать с домом? – мирно уточнила я.
- Строить, - твердо ответил он, - мы войдем внутрь?
- Не боитесь? – ухмыльнулась я, глядя в сторону входа – темного провала в серой от старости стене.
- Не чую на себе греха. Вы же об этом? О том, что «не суди…»? Я никого и не сужу, просто объяснил вам.
- Я о том, что строение, похоже, ненадежно. А вы… оставили в опасности, оставили без помощи, даже не попытавшись разобраться, даже не поинтересовавшись… в голове не укладывается, и опять - извините. Я, наверное, не имею права…
- «Не суди…»? Так мы войдем или теперь уже вы боитесь?
Я молча шагнула в пустой дверной проем. Пол – то ли земля, то ли доски – не угадывался под толстым слоем сухого голубиного помета. Своим приходом мы спугнули жильцов этого дома – под крышей гулко и резко захлопали крылья – со стропил сорвались голуби, заметались и вылетели через одну из дыр в кровле. На высоком внутреннем куполе действительно, еще угадывались фигуры и лики святых – поодиночке и группами. Слева вдоль стены поднималась деревянная лестница с частыми провалами вместо отдельных ступенек. Я улыбнулась, вспомнив Ромку – наверняка они с друзьями лазили и туда – на звонницу. Даже с риском для жизни, а может, тогда ступени еще не провалились?
- Я не чувствую себя правым, Алена. Но и вины своей не чувствую тоже. И понимаю так же, как и вы – оставить все, как есть, уже нельзя. Сколько ей лет? - заговорил Беркутов, оглядываясь и проходя ближе к центру помещения. Я подошла к нему, мы осматривались вокруг себя.
- Точно не знаю – около девяноста.
- Я обещаю, что что-нибудь придумаю, обязательно решу.
- Дом престарелых? – горько улыбнулась я.
- Всегда презирал людей, родители которых доживают там свой век, - резко и четко ответил он.
- Аналогично. Тогда что?
- Для начала – познакомимся с ней. Она знает о моем приезде?
- Да.
- Будем считать, что необходимая подготовка проведена, - улыбнулся он.
- Постарайтесь, - попросила я, - я уверена, что все совсем не так, как вам внушили. Это просто не может быть правдой, я не верю.
- Посмотрим. Пойдемте отсюда. Удивительно… - остановился он вдруг, - а вы заметили? Здесь пахнет не едким птичьим пометом, а травой… полынью, кажется?
- Не слышу… сухая пыль, как перед дождем. Может, это знак вам – что вы на правильном пути?
- Буду надеяться, что достоин такого знака. Вы уже не сердитесь на меня?
- Я не сердилась, я просто не понимаю. Моя бабушка моложе, но почти слепая… я очень люблю ее, все любят. Два раза в год я обязательно вырываюсь домой, что бы там ни было. Потому что понимаю – каждый день может стать для нее последним. Это случится уже скоро – мы все внутренне готовимся и я каждый раз прощаюсь навсегда, стараясь не показывать этого. Но она сама все понимает и плачет. У меня в голове не укладывается… Как же так можно было?!
- Я не знаю, правда, не знаю. Но это уже не важно - как раньше не будет. Вам не стоит так беспокоиться, это же моя бабушка, - успокаивающе коснулся он моей руки и перехватил ладонь, переплетя наши пальцы. Я посмотрела на это, а он отвернулся, потянув меня за руку:
- Время, Алена, время…
Опять я шла рядом с посторонним мужчиной, а он держал меня за руку. Тогда, с Романом, я даже не задумывалась об этом. А сейчас это воспринималось очень остро и неловко, но выдергивать свою ладонь из его руки я не стала. Этот его порыв – взяться за руки, выглядел очень беззащитным. Сильный и уверенный в себе мужчина, похоже, нуждался в небольшой поддержке перед предстоящей встречей и тяжелым разговором. И даже, скорее всего, потому что чем ближе мы подходили к дому, тем крепче становилась его хватка.
Глава 13 Марии Львовны возле дома не наблюдалось. Почти у самой входной двери Владимир резко остановился и освободил мою руку.
- Я думаю, нам удобнее будет поговорить наедине, по-родственному. Вы не подождете меня, – оглянулся он на стол с лавочкой, - да хоть и там же?
И, открыв дверь, шагнул внутрь, плотно притворив ее за собой. Я выдохнула с облегчением - лишних переживаний для себя не хотелось, и постаралась занять себя делом. Получалось плохо, уже минут через десять я устала поминутно оглядываться на дверь и прислушиваться. В который раз вздохнула и погрузила взгляд в чертежи. И подскочила с лавки… сердце дернулось в ужасе - серия взрывов, как из пушки… или бомбят… где-то рядом. Земля запоздало колыхнулась под ногами - волна… потом вторая… третья… Я ахнула, хватаясь за стол. А услыхав новый звук, метнула потрясенный взгляд в ту сторону и застыла, наблюдая, как церковь на холме аккуратно и как-то спокойно складывается, заваливаясь на сторону и осыпаясь с тихим отдаленным треском…
- Ох, ты ж, боженьки… - раздалось за спиной, и я медленно повернулась к ним, все так же зависая мозгом.
- Да не пугайся ты так, - мелко крестилась на оседающую церковь баба Маня, - рвут боеприпасы во рву, на вертолете вывозить опасно. Что найдут там – невдалеке и подрывают. Но вот этого, - протянула она руку в сторону столба пыли на холме, - стоило ждать. Я уже думала как-то – боялась. Там же на живую нитку все, старое, да еще и дощатое, а они колышут раз за разом.
Рядом с ней стоял Владимир, медленно переводя взгляд с пыльного облака на холме на меня. Да, на полчаса раньше бы и… я нервно хмыкнула.
- Простите, - прикрыла рот рукой.
- Не надежное строение, - улыбнулся мне мужчина, а потом обратился к хозяйке: - Все это, конечно, неприятно, но не смертельно. Извините меня, Мария Львовна, но можно попросить горячего чая? В горле пересохло, а воду из машины не захватил.
- А что ее таскать? Что же нам – воды жалко? - засуетилась баба Маня, - пойдемте снова в дом. У нас и оладушки еще теплые остались – я миской накрыла, и варенье к ним есть… сметанка.
