Тара вышла из ванной и начала одеваться. Я отвлекся от телевизора, заметив великолепные ножки в чулках.
— Есть новости о Шеннон? — спросила она.
Я выключил телевизор.
— Еще нет. Ее так и не нашли, Пол в больнице, у него срыв. Больше ничего.
— Как думаешь, с ней всё в порядке?
Я сделал паузу.
— Не знаю, милая. Надеюсь.
Она что-то сказала, но я не расслышал за воем фена. Глаза закрылись сами собой, пока она сушила волосы. Голова чертовски сильно болела, несмотря на две таблетки аспирина, проглоченные за готовкой утреннего сюрприза.
Она выключила фен.
— Что случилось?
— Голова болит, — пробормотал я.
Она подошла и поцеловала меня.
— Ты уверен, что не расстроен из-за вчерашнего?
— Лапуля, клянусь, я не расстроен. Все хорошо. Честно.
Она села у туалетного столика.
— Ты бы мне сказал, да?
Я кивнул. Она наклонилась к зеркалу и начала красить ресницы.
— А может, мы сегодня вечером снова попробуем? — предложил я.
Она подняла глаза от зеркала, кисточка замерла на полпути.
— Может быть, — сказала она. — Посмотрим.
По ее голосу сразу стало понятно, что вечером ничего, скорее всего, не произойдет. Наша сексуальная жизнь вернулась на круги своя. Это было печально и удручающе. Затем я вспомнил, как помог сам себе прошлой ночью, как мечтал о холостяцкой жизни Клиффа, и чувство вины раздулось внутри как воздушный шар. Я закурил. На вкус сигарета оказалась полным дерьмом, но я все равно докурил. Голова разболелась сильнее.
После того как Тара ушла на работу, я отправился с Большим Стивом на утреннюю прогулку.
Он остановился во дворе, понюхал траву под окном нашей спальни и начал лаять. Я осмотрелся, но не заметил ничего особенного. Кроме того, что трава странно пахла мускусом, всё было как обычно. Пришлось сильно дернуть поводок, чтобы заставить Стива сдвинуться с места. Мы пошли к переулку.
Шелли Карпентер сегодня снова не было видно, как и вчера. Я стал размышлять, а не избегает ли она меня? Из-за смущения или гнева. Может, она нашла новый маршрут для пробежки? Или, может быть, боится встретиться со мной лицом к лицу после того, как я стал свидетелем ее лесных игрищ с бойфрендом? Или сочла меня конченным извращенцем?
Хотя, когда я их застукал, она точно не возражала. Казалось, ей это даже нравилось.
Погода всё еще была приятной, но ощущение весны исчезло. Всё стало… приглушенным. Несвежим. Коричневатая трава. Сирень без запаха. Ветви деревьев уныло свисают вниз, а их набухшие почки, казалось, забыли, что нужно распускаться. На верхушках деревьев не играют белки. Oни куда-то исчезли вместе с птицами и пчелами.
В ходе прогулки пришлось пробираться сквозь лагерь, который разбила пресса, и шесть разных журналистов спросили, могу ли я дать интервью. Я отказался. Большой Стив помочился на силовые кабели, идущие к одному из фургонов. Полицейские тоже были здесь. В итоге Большой Стив, испуганный таким скопищем людей, прижался к моей ноге и не переставал дрожать. Пришлось закончить прогулку раньше времени.
Вернувшись домой, я решил полистать газету, пока закипал кофе. История Пола и Шеннон занимала первую полосу, вытеснив заметку о поездке президента в Саудовскую Аравию куда-то в нижний левый угол. Среди других новостей были домогательства к детям, серийные насильники, религиозные экстремисты и корпоративные скандалы. Другими словами, всё то же старое доброе дерьмо.
Недовольный, я бросил газету в мусорный ящик и начал писать. Волшебства сегодня было меньше, чем вчера, и новые слова давались с трудом. Большой Стив, как обычно, устроился под моим столом. Так продолжалось примерно до десяти, пока мы не услышали, как на Мэйн-стрит завыла полицейская сирена. Захотелось подойти к окну, но я знал, что если встану, то полностью утрачу концентрацию и уже ничего сегодня не напишу. Так что я возобновил работу и писал до одиннадцати, пока меня не прервали снова, на этот раз стуком в дверь.
Большой Стив вскочил на ноги и рявкнул, притворяясь злобной сторожевой собакой. Я попросил его успокоиться и выключил стерео, прерывая «Still of the Night» от White Snake. Я подошел к двери, Большой Стив нервно скакал позади меня.
На крыльце стоял хорошо одетый латиноамериканец, примерно моего возраста или, может быть, немного старше. Его лоб покрывали капельки пота. Я сразу узнал в нем полицейского. В одной руке он держал папку, в другой — значок. У ног стоял черный кожаный портфель. Я заметил ремень кобуры под пальто.
— Приветствую, сэр, — он сверкнул значком, сунул его в карман пиджака и протянул руку.
— Извините за беспокойство. Я — детектив Рамирес.
Застигнутый врасплох, я замялся. Он улыбнулся. Я открыл дверь и пожал ему руку. Она была скользкой от пота, но сильной и твердой. Он попахивал дешевым одеколоном и сигаретным дымом. Большой Стив зарычал, и детектив с опаской посмотрел через мое плечо.
— Не волнуйтесь, — сказал я. — Большой Стив — котенок. Подойдете к нему, и он убежит.
— Большой пес, — офицер отпустил мою руку. — Приятно слышать, что рычит он охотнее, чем кусается.
Повисла неловкая пауза, и мы просто смотрели друг на друга. Я улыбнулся и почувствовал себя идиотом. Коп ухмыльнулся и подвигал бровями.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, детектив? — наконец спросил я.
— Простите, — снова извинился он. — Я всё обхожу дома. Мы расследуем исчезновение трех ваших соседей: Шеннон, Пола Легерски и …
Я прервал его.
— Одну минуту. Пол тоже пропал?
Детектив нахмурился.
— Вы знаете мистера Легерски, сэр?
— Конечно! Они же живут по соседству.
— Могу ли я войти, сэр? Хочу задать вам несколько вопросов.
Сердце забилось быстрее, хотя мне не о чем было переживать. Я не делал ничего плохого. В похищении Шеннон не участвовал точно, если он пришел разузнать об этом. И всё же в человеческой природе нервничать, когда представитель закона говорит, что хочет задать вам несколько вопросов.
— Конечно, — я открыл дверь шире. — Заходите.
Он взял портфель, бросил еще один тревожный взгляд на Большого Стива, и прошел внутрь. Поджав хвост, Стив тут же убежал в кабинет и спрятался под столом.
Детектив тихо рассмеялся.
— А вы не шутили. Милый пес.
— Благодарю.
Он оглядел гостиную.
— Красиво у вас. Мне нравится.
— Это всё жена. Прирожденный дизайнер, — я показал на диван. — Пожалуйста. Присаживайтесь.
— Спасибо, — он сел, ослабил галстук и вытащил из папки фотографии.
