Я провел рукой по ее волосам.
— Хочешь поговорить? Я не понимаю…
— Прости, — она снова извинилась. — Мне было так хорошо, а потом я вдруг стала думать о ребенке. И на меня нахлынули воспоминания.
Я кивнул.
— Я не смогла с этим ничего поделать. Стала думать о выкидыше, и чем сильнее я пыталась выбросить его из головы, тем хуже получалось.
— Почему ты не попросила меня остановиться? — спросил я.
— Не хотела тебя огорчать. Мы так давно не занимались любовью. Не хотела тебя разочаровывать.
— Я не разочарован, — солгал я.
Она фыркнула.
— Уверен?
— Полностью. Я всё понимаю, — и я понимал, несмотря на свою собственную эгоистичную потребность.
Тара привстала и вытерла глаза. Затем она пошла в ванную, а я остался лежать: докурил сигарету до фильтра и пытался не замечать тупую боль в паху. Пока ее не было, я слушал, как когти Большого Стива стучат по лестнице. Он вошел в спальню, вскочил на кровать, посмотрел мне в глаза, а потом протянул лапу. Я пожал ее.
— Ну, чего смотришь?
Он свернулся рядом со мной, мордой к подушке Тары.
Зашумела вода, и Тара вернулась в спальню. Она легла рядом, взяла меня за руку.
— Я пыталась, Адам. Я правда пыталась. Ты же знаешь?
— Я знаю, милая. Давай сегодня не будем говорить об этом. Просто поспим.
Мы прижались друг к другу, зажав Большого Стива, и я тихонько шептал ей о любви, терпении и понимании, пока она не заснула. Я молча лежал в темноте, слушая, как сопят Тара и собака, и прокручивал в голове одни и те же мысли. Я был расстроен, и пусть мне удалось спрятать свои чувства от жены, я не мог скрыть их от себя. Я ненавидел себя за это. Я был эгоистичным и бесчувственным — настоящим неандертальцем.
После похода в туалет я спустился вниз и вышел на задний двор, надеясь, что ночной воздух настроит меня на сон. Выключил прожектор с датчиком движения, чтобы не будить соседей, закурил сигарету и посмотрел на звезды. Кто-то однажды сказал мне, что «звезды — это глаза Бога». Я задавался вопросом, правда ли это, а потом решил выяснить. Вверх взлетела рука с обращенным к небу оттопыренным средним пальцем.
— Пошел ты, — прошептал я. — Это всё твоя вина. У тебя есть собственный ребенок. Зачем тебе был нужен наш? А, ну да, своему-то ты позволил умереть на кресте.
Звезды глядели на меня, холодные, тихие и далекие. Никакой молнии или другой кары за богохульство — как я и ожидал. Меня охватило мрачное чувство удовлетворения. Я затушил сигарету о тротуар и продолжил наблюдать за ночным небом.
Мои мысли были прерваны голосом Клиффа. Он вышел из-за угла своего дома без рубашки, босиком, с сигаретой во рту и сотовым телефоном, прижатым к уху. Судя по разговору, он беседовал с одной из своих многочисленных подруг. Он подпрыгнул от неожиданности, когда увидел меня, и я махнул рукой. Он изобразил, что хватается за сердце, затем помахал в ответ и скрылся за углом.
На мгновение я задался вопросом: каково это — быть Клиффом, сорокалетним холостяком, который каждые выходные трахается с новой женщиной?
Взгляд вернулся к окнам нашей спальни, и я почувствовал жгучее чувство вины.
Я вернулся внутрь и сел за компьютер больше валяя дурака, чем собираясь работать. В конце концов я очутился на бесплатном порносайте. Насмотревшись фотографий, я стал мастурбировать, стараясь не шуметь. Оргазм получился коротким и вялым, а когда всё закончилось, я чувствовал себя не удовлетворенным, а еще более виноватым. Обтершись салфетками, я похоронил улики на дне мусорной корзины.
Немногим после полуночи меня стало клонить в сон, поэтому я вернулся наверх и забрался в постель. Большой Стив пошевелился, вздохнул и снова заснул. Я закрыл глаза. Когда я засыпал, плавая в приятном промежутке между бодрствованием и сном, мне показалось, что я слышу звуки флейты, доносящиеся откуда-то с улицы. Они были слабыми и призрачными, и исчезли почти так же внезапно, как и появились.
Я сел в кровати и прислушался. Музыка не повторилась. Я взглянул на часы, столкнул голову Большого Стива с подушки и снова улегся, решив, что мне померещилось.
Сон быстро вернулся. Он был полон жуткой музыки и треска костра. Где-то глубоко внутри леса обнаженные женские фигуры танцевали вокруг пламени под звуки барабанов. Сатир, играя на флейте, танцевал вместе с ними. Я даже чувствовал запах дыма во сне. За пределами круга из танцующих женщин к дереву был прибит голый мужчина. Его рот был искажен беззвучным криком.
Я вскочил с кровати, мокрый от пота и задыхающийся так, будто пробежал марафон, всё еще слыша отзвуки флейты.
Тара пошевелилась, но не проснулась. Большой Стив внимательно наблюдал за мной, и мне пришло в голову, что это либо я разбудил его, либо ему тоже приснился кошмар.
Вздохнув, он прижался ко мне, я втянул ноздрями его собачий запах и крепко обнял, как большого старого плюшевого медведя. Он лизнул мне руку.
— Всё хорошо, — прошептал я ему на ухо. — Да же? Всё наладится. Должно наладиться.
Мы лежали так очень долго.
Тара перевернулась и застонала во сне. Я поцеловал ее покрытый испариной лоб, порывистое дыхание вновь стало глубоким, а тревожная складка на лице разгладилась. Она улыбнулась и тихонько засопела.
Я заснул, думая о выкидышах и о том, что, возможно, умерли не только наши дети. Возможно, умерло нечто большее — часть наших отношений, которую мы никогда не сможем воскресить.
В ту ночь снов больше не было.
И пока все в нашем районе мирно спали, нечто рыскало по улицам.
Нечто с раздвоенными копытами.
6
На следующее утро, только проснувшись, Тара снова начала извиняться. Я заверил ее, что всё в порядке, и попросил не нести чепуху. Темные круги выдали Тару с головой: спала она плохо. Я же встал на полчаса раньше, несмотря на ночные шатания. Завтрак и кофе в постель — и вот она уже улыбается. И несмотря на то, что где-то в глубине ее глаз еще таилась печаль, я почувствовал себя лучше.
Она потягивала кофе с кубиком льда. Так ей нравилось больше.
— Не нужно было так стараться, Адам.
— Конечно, нужно. У меня веская причина.
Она захрустела беконом.
— Да неужели? Какая?
— Я люблю тебя. Другой не нужно.
— Я тоже тебя люблю. Спасибо. Это очень мило.
После того как с завтраком было покончено, я убрал тарелки. Тара пошла в душ. Пока она собиралась на работу, я улегся на кровать и включил телевизор. Исчезновение Шеннон обсуждали во всех местных утренних новостях, на каждом канале показывали дом Пола, аллею и детскую площадку, наши дома и даже кусочек леса. Шеннон всё еще не нашли. Пол находился в больнице. Рассказывали, что у него нервный срыв, и полиция ждет, пока состояние Пола стабилизируется, чтобы поговорить с ним.
