Но интереснее всего проводились занятия у лорда Диарона. Он действительно оказался преподавателем от бога, так увлекательно проходили практики лишь у него. Нас ставили двойками, друг напротив друга, и мы бросались огненными шарами различной величины. Причем один атаковал, а второй выставлял в это время защиту и для себя, и для партнера. Мы с Рэем всегда побеждали: по силе никто не мог его превзойти, а у меня оказалась «тяжелая» магия огня, и отразить ее было сложно. Вот наши противники и бегали от моих файерболов по всему полю под хохот одногруппников.
Лорд Диарон внимательно следил, чтобы каждый, выходивший на поединок, надевал специально выдаваемые защитные артефакты. Даже если магический щит партнера оказывался слабоватым, защита надежно ограждала от серьезных повреждений, оставляя опалённой лишь одежду, в назидание, так сказать. И артефакты всегда справлялись, до одного необычного поединка…
Нас в тот день поставили против Оливии и Курта. Преподаватель провел инструктаж, проверил наличие на шеях амулетов и дал отмашку. Первой атаковала я, и Курт привычно уворачивался, ругая мою необычную стихию на чем свет стоит. Мы с другом лишь улыбались. После нападали на Рэя, а я защищала. У противников преобладала стихия воздуха, поэтому их файерболы были хоть и слабее, но маневреннее наших, и бедный напарник скакал зайцем по всей площадке.
Настала очередь Оливии атаковать меня. Она пустила первый шар, защита Рэя сработала на отлично, второй, третий. И тут произошла неожиданность: с рук девушки сорвалось два файербола большого диаметра и полетели в меня. Первый, налетев на щит Рэя, зашипел, но прорвался и врезался мне в бок. Запахло паленой плотью, и я с удивлением поняла, что защита не сработала. Рэй, похоже, тоже сообразил, потому что второй шар поймал сам, закрыв меня грудью. Сила удара была такой, что парня отбросило на и без того покалеченную меня, и мы кубарем покатились по земле. Как же больно! Друг, сделав переворот, удобно устроил мое тело сверху, за что ему большое спасибо.
Тут же подбежал лорд Диарон, и, ругаясь, стащил меня с Рэя, а после осторожно уложил на траву.
— Покажи артефакт, — первым делом потребовал преподаватель, и я послушно, не обожжённой рукой, вытащила защиту. Она даже не мерцала, что говорило о том, что либо предмет неисправен, либо отключен, а мага, обладающего такой силой, чтобы отключить артефакт, сделанный магистром Мастом, в Академии нет.
— Как же так? — посмотрел на меня куратор, но тут же, забыв обо всем, перевел взгляд на покалеченный бок и выругался вновь. — Не двигайся, сейчас придет целитель, ожог очень сильный, но тебя все же спас щит Рэйлиона, иначе бы погибла.
Я лишь кивнула, признавая его правоту. Где-то рыдала Оливия, непонимающая, что произошло. Мне даже стало жаль девушку, она-то не виновата, что не сработала защита, но все равно знание, что именно она едва не угробила адептку, не слишком-то располагало к радости. Да, она меня не взлюбила с самого начала, видя во мне то ли соперницу, то ли просто сильного мага. Но убивать — это вряд ли. Не способна девушка на такое, я уверена.
Хотя Рэй полагал по-другому. Позже, когда меня перенесли в крыло целителей и произвели лечение, друга пустили в палату.
— Они провели расследование, но ничего! Никто не знает, как дубликат артефакта оказался в той корзине. Но полагают, что все произошедшее — случайность, и кулон не предназначался лично для тебя.
Тут я была согласна с мнением руководства, ну кому я нужна? Врагов пока не нажила, а те, что остались в прошлом, попасть на территорию Академии драконов бы не смогли. Вот и выходит, что это была обычная случайность, едва не стоившая мне жизни.
— Но я уверен, что тут замешана Оливия, видела бы ты ее глаза, когда она выпустила те два шара!
— Что с глазами?
— Они на миг сверкнули! По-настоящему! Но ректор сказал, что мне почудилось или это был отблеск от файербола. Но я уверен в том, что видел!
— Рэй, послушай, я согласна с остальными насчет несчастного случая. Ну не могла Оливия так поступить. Да, она меня недолюбливает, но вряд ли моя смерть что-то изменит в ваших отношениях, и девушка это понимает не хуже нас с тобой. Между нами нет любовных отношений, видно же, как мы друг к другу относимся. С чего тогда меня убивать?
— Не знаю, логика в твоих словах, конечно, есть, но глаза! Они словно нечеловеческие были в тот момент. Вот я и напрягся, понял, что произойдет что-то плохое.
— Хорошо, давай за ней понаблюдаем, и ребят привлечем. Я чувствую, как ты переживаешь, и у меня нет оснований тебе не верить. Поэтому посмотрим и сделаем выводы. А пока иди спать, вид у тебя не очень. Сильно пострадал?
— Царапины, — отмахнулся парень, — но я за тебя так испугался! Как почувствовал твою резкую боль, сразу все сообразил и понял, что второй шар тебя добьет.
— А если бы и твоя защита не сработала? Не подумал об этом? Да Академию император с лица земли бы стер!
— На мне еще один артефакт, мощнее того, что выдают здесь. Так что пострадать я вряд ли бы смог, а вот ты… — он тяжело вздохнул, а я протянула руку и погладила его сжатый кулак.
— Расслабься, все же обошлось. Не стоит так волноваться, — я ободряюще улыбнулась, хотя уверенности в сказанном не чувствовала. Где-то на задворках сознания поднял голову червячок сомнения. Нет, в виновность Оливии я не верила, но возможно, кто-то другой желал моей смерти. А ее глаза? Могла ведь девушка находиться под воздействием, к примеру. Опять же, эти два шара вместо одного.
— А как получилось, что у нее произошёл всплеск, ведь из лекций я поняла, что произошедшее — именно всплеск неконтролируемой магии. Девушка еще не полноценный дракон, а значит, такое возможно.
— Да, так и постановили, говорят, что она, скорее всего, станет сильным огневиком, по силе, возможно, догонит меня после оборота. Еще Оливию осмотрел психолог, у нее нервное расстройство от нагрузок и неустроенной личной жизни. Вот все в один миг и вспыхнуло.
— Да, и в моей смерти ты бы, конечно, винил себя. «Ах, если бы я уделял этой стерве побольше внимания, она бы не запустила в Айтлин тем файерболом!» Так?
— Нет, конечно, — сделал честные глаза друг. — Я ни в чем себя бы не винил! Как ты вообще могла так подумать?
— Да от тебя такое раскаяние чувствуется, что я уже готова во всех грехах признаваться, даже в том, чего не делала. Иди поспи, а!
— Я тут посижу, и знаешь, Айтлин… Это удивительно, что наша связь уже образовалась. Диарон сказал, что это необычно, чувствовать боль многие начинают после летней практики, по окончании первого года обучения. А вот так, как ты — эмоции, только после третьего. Ничего не хочешь мне рассказать?
— Нет, — я опустила глаза, — пожалуйста, давай вернемся к этому разговору позже, я сама не все понимаю, а многое и не помню. Ты никому не рассказывал о нашей связи?
— Нет, конечно. И не расскажу, потому что очень за тебя боюсь. Поэтому просто не будем выделяться, да?
