Социум он и отвергает и, в то же время, взывает к нему,потому что в социуме улавливает не только силу, способную преодолеватьобъективные трудности бытия, но и тонко чует присутствие в нем моральногосущества, значимого для его субъективной данности.
Эта двойственность располагает невротика к своеобразному,чрезвычайно характерному для него существованию. Он – это он сам в себе и длясебя, и это «он», который существует как социальный объект, как «значительноелицо» в сознании других людей; иными словами, социальное лицо становится дляневротика основной личной проблемой, и он останавливается на маске как способеадаптации в обществе. Он приспосабливается к социальной реальности через маску,камуфляж становится принципом его социальной активности.
Маска делает жизнь невротика театром. Совершенно невозможновне театра, вне его природы понять душевные проблемы и жизненное поведениеневротика. Душевный строй невротика, можно сказать, театроцентрический,уготованный к восприятию и переживанию театрального феномена всюду и всегда.Невротику будто и в театр ходить не надо, театр находится в нем самом.
И этот внутренний театр личности определяет в нем все. Вне«театрализации жизни» он не видит в ней смысла, жить для него – значит, преждевсего, быть на сцене жизни в самом широком смысле этого слова.
Невротик – человек с обостренным сюжетным восприятием мира,он – да будет простительно мне такое громоздкое выражение – сюжетоозабоченный,сюжетоозадаченный человек; канву своей жизни он непременно вплетает в узоржизненного сюжета, развертывающегося в его воображении, и изо всех сил силитсядостойно разыграть этот сюжет. Он заворожен сценой и в своем внутреннем театреуделяет ей исключительное внимание.
Невротик – прикрывающийся социальной маской актер, – исоциум принимает как публику, оценивающую его игру. О публике, как составляющейтеатрального феномена, я буду отдельно говорить в последующем изложении, асейчас лишь замечу, что она есть обязательное условие существования как театра,так и невротизма. Невроз и театр на необитаемом острове невозможны. Там, гдеесть упорная и непрестанная борьба за насущное, за жизненно необходимое, засаму жизнь, невроз невозможен, а театр не нужен, потому что нет внутреннегоразлада, нет почвы для невротизма, нет потребности «казаться», есть потребность«быть».
IV
Театр начинается с маски. Без маски, без перевоплощения вдругое существо, нет театра. Театр основан на потребности перевоплощения, онневозможен без сценического образа, личины, в которую рядится актер.
Но что значит эта потребность перевоплощения, почемувозникает маска? Очевидно, она нужна для того, чтобы скрыть действующее под нейлицо. Каждый актер на сцене это, все-таки, не он сам, живой человек, какимявляется в жизни. Он лишь исполнитель (наполнитель) действующей маски, предоставляющийдраматическому персонажу свою плоть и кровь, насыщающий его своей жизнью, своимопытом, воображением, своими переживаниями.
Но почему нужна маска, а не живое человеческое лицо? Почемунеобходимо скрыть лицо маской, гримом, мимикой, образной перевоплощенностью?
На ум просится простой ответ: так нужно по роли. Однако,если вдуматься глубже, то надо заметить, что роль появление маски на лице необъясняет. Ведь что такое роль, как не своеобразное продолжение маски, еединамическое представление зрителям, ее функциональное проявление. Маска и еедействие слиты в сценическом персонаже, однако характер действий персонажапредопределен его маской. Маска есть носитель сценического действия. Для тогочтобы решить, как действует на сцене тот или иной персонаж, нужно понять, ктоили что в нем действует. Пьеро, Арлекин и Коломбина должны быть, прежде чем онибудут действовать, то есть динамически проявлять и представлять присущие имхарактеры; даже Гамлет, прежде чем задать свой надмирный вопрос: «Быть или не быть?»,должен явиться страдающим Гамлетом, а не коварным Полонием или кровожаднымКоролем. («Шестьдесят процентов успеха зависит от того, что ты играешь, итолько сорок процентов – от того, как ты играешь». А. Д. Дикий.)
Маска, изображающая персонаж, исходит не из роли, маска лишьподсказывает роль. Мы видим неразрывную связь маски и ее роли. Маска требуетроли, роль требует маски. Уже само по себе выражение маски – всегда застывшее –должно быть оправдано ее ролевым поведением, если она хочет казаться живой.
Маска изображает улыбку – следовательно, в сценическомдействии есть веселый мотив для улыбки, а если нет, то его следует обязательнонайти. Маска изображает грусть, потому что в сценическом действии есть поводдля печали, а если нет, то его необходимо найти, и т. д. и т. п.
Маска существует для того, чтобы... было это «потому,что...» Можно утверждать, что всякое ролевое поведение требует маски. Нельзяиграть роль и оставаться при этом самим собой; если я за кого-то действую, яего, а не себя изображаю, это он живет, а не я, я лишь исполнитель его воли.Именно этот момент создает театр.
Однако театр находит и использует маску, но не он ееизобретает. Изобретает маску природа.
V
В борьбе за существование в объективном мире выживают нетолько самые сильные, ловкие и выносливые особи, но и самые, так сказать,лицедействующие. Причем лицедейство не только не противоречит, но и удачносочетается и с силой, и с ловкостью, и с выносливостью организма (камуфляж вобъективном существовании никогда не повредит).
Мимикрия, а именно ее я имею в виду, говоря о «лицедействе»в природе, есть способ выживания известных особей; может быть, длярастительного и животного мира не совсем подходит слово «лицедейство»,поскольку ни растения, ни животные лица не имеют. Однако принцип маски,означенный хотя бы в природной маскировке или брачном оперении некоторых птиц,природа обнажает, раскрывает и демонстрирует достаточно убедительно, и потомуименно природу можно считать изобретательницей того, что впоследствиистановится маской.
Маской природная маскировка становится только у человека.Лицо – привилегия человека. И потому лицедейство – тоже его привилегия.
Маска играет определенную роль в развитии человека. Этоотносится как к ранним стадиям развития человечества, так и к ранним стадиямразвития отдельного человека.
Маска в первобытных обществах занимает столь значительноеместо, что трудно разглядеть под ней просто лицо первобытного человека. То жеимеет место и в так называемых примитивных обществах. Обрядовая сторона жизниздесь так велика, что трудно даже представить себе что-то вне обрядовости,которая пронизывает все.
Развитие человека, особенно в самый значительный период, вдетстве, тесным образом связано с его игровым, ролевым поведением. Именно всмене стереотипов этого поведения он учится себя осознавать. Роли же дляпроигрывания того или иного сюжета задаются ему либо воспринимаемыми, либо,чаще, воображаемыми образами-масками.
