Когда слепой компенсирует свой дефект изощренным развитиемслуха и осязания, эта компенсация конструктивна и оправдана. Но когда невротик«компенсирует» свою застенчивость, неуверенность и т. д. развитием, скажем,физической ловкости и силы, то становится только ловчее и сильнее для тогосоциального круга, в котором ценится физическая сила, а робость, застенчивость,неуверенность рассматриваются как признаки слабости и неполноценности иотвергаются. Он ничего не компенсировал, он просто искусственно и сознательногипертрофировал то, что приветствуется его окружением.
Не всякий сильный человек – борец. Можно обладатьколоссальной силой и не использовать ее для наглядной демонстрации, прибегая кней лишь в тех обстоятельствах, когда это требуется. Сила в этом случаесредство, а не самоцель. Невротик, хватающийся за банальное проявление силы,борется за силу как за цель, а не средство, делает для себя средство целью, и вэтом весь абсурд его социального существования. «Сила» нужна ему сама по себе,он не хочет быть «хуже других», но эти «другие», возможно, используют «силу» поназначению, как инструмент, орудие, как средство в достижении своих целей,невротик же только отстаивает себя во мнении окружающих. Ложное отождествлениесвоей личности со своим социальным фасадом, социальной маской ведет невротика ксвоеобразной гиперсоциальности, при которой внешняя социальнаязаинтересованность – лишь свидетельство социального безразличия, и чемявственнее первое, тем достовернее второе. Невротик, теряясь в разнообразиисвоих социальных масок и не зная, с которой из них тождественно его истинноелицо, в то же самое время субъективно чувствует себя единым, единственным,неповторимым; он занят поиском своего лица, соответствующего егомировосприятию; он ощущает себя личностью, но какая же личность без лица?
Своеобразие существования невротика имеет своим основаниемзыбкую почву его внутренней неуверенности, точнее, недоверия к социальнойдействительности, в которой он живет. Сложность самосознания опирается у негона мучительную раздвоенность его существа.
Потому так трудны, изнуряюще противоречивы, дисгармоничнывзаимоотношения невротика с другими людьми. Он постоянно чувствует своюпредательскую неприспособленность, досадную несовпадаемость со своим социальнымокружением, тяготится своей неспособностью приобщения к социальным ценностямсуществования, и потому вопрос общения с окружающими – его больной вопрос. Ончутко реагирует на все, что-касается его «социального лица», остро воспринимаяв отношении себя характер человеческих отношений, потому что всегда неуверен всвоей социальной самооценке; он – приспособленец и неудачник, честолюбец ижертва честолюбия одновременно. У невротика в отношении его конкретногосоциального окружения, да и общества вообще, два плана действий,спроецированных на одну плоскость его внешнего выражения и поведения: один можнобыло бы условно назвать действием «потому, что...», другой – «для того,чтобы...»
II
Многим в себе, в своем психическом развитии и содержаниичеловек обязан социуму, который можно назвать специфически человеческой средойобитания, но не все в нем сводится к прямому или опосредованному воздействиюсоциума. Человек проявляется в социуме, а не исходит из него, но для этого ондолжен быть прежде всего существом, способным проявиться в социуме, то естьдолжен быть генетически человеком, чтобы иметь возможность стать социальнымчеловеческим существом.
Обезьяна прежде всего генетически обезьяна, и никакойсовместный труд не сделает ее человеком, да она и не способна к социальномусовместному действию, тем более трудовому. Человек – существо, способноетрудиться, а стало быть, социально общаться.
Труд создал не человека как такового, труд создал социум,труд раскрыл социальный план человеческого существования, труд создалсоциального человека, то есть тип человека, а не его самого.
Социальная среда есть та почва, в которой человек пытаетсяпустить корни, он хочет приспособиться, адаптироваться к ней, желает захватитьее, овладеть ею. Социум – это наиболее благоприятная среда для объективногосуществования человека, но в нем же таится горькая возможность надлома икризиса его субъективных потребностей. От других людей человек страдает больше,чем от изъянов своей собственной телесной природы. Душевные раны, нанесенныелюдьми, оказываются для него во многом более травматичными, чем физическиепоражения. Травмирующая объективная зависимость и одновременное желаниенезависимости от обстоятельств жизни – вот стержень проблем невротическойличности.
Человек как субъект, то есть источник познания ипреобразования действительности, внутренне свободен и имеет неодолимую потребностьпереносить собственную, внутренне данную ему свободу на объективную реальность,его окружающую. Он хочет не проецировать, а рефлектировать свободу какобъективный факт. Он жаждет творческого преображения, одухотворения бытия ихочет сделать социум средством достижения этой цели. Через принадлежность кнему человек обретает необходимую силу в объективном существовании, и потомусоциум – это арена сильных индивидуальных страстей. К социуму человек имеетдвойственное отношение: с одной стороны, он всецело зависит от него как частьего, но, с другой стороны, он свободен или хочет быть свободным от него какактивная личность, способная влиять на что-то.
Свобода, заложенная как возможность в человеке, находитвыражение в реальной жизни в той или иной общественной структуре, котораярождается, живет и умирает, чтобы, исчерпав себя, снова возродиться в новыхформах общественного бытия. Всякая общественная формация есть попыткаосуществления человеческой свободы в объективной действительности, всякая общественнаяформация пытается условно разрешить безусловную потребность свободы.
Социальным идеологам и реформаторам, однако, их идеипредставляются осуществимыми. Они предполагают, что общество, современное им ине правое, будет всегда находиться в том же социально-психологическомсостоянии, что и во время зарождения и формирования их новой социальной идеи,которая призвана изгнать не правду предшественников и установить подлиннуюправду. Их идеи хороши для их эпохи, но поскольку социальная идея для своегоосуществления требует материально-экономического закрепления, а на это уйдутсилы не одного, а нескольких поколений, то для последующих поколений людей – ичем дальше, тем больше, – первоначальная правда социальной идеи будетоборачиваться ложью, предполагаемая свобода – несвободой. То, что было правдойдля первого поколения новой социальной формации, становится ложью в пятом илидесятом.
Человек ограничен рамками своей жизни в объективном бытии ине может охватить в сознании весь период общественной формации. Далеко не всемвыпадает жить в момент зарождения нового и гибели старого общества, появленияновых идеологий, новых формул свободы, то есть в момент наиболее правдивогосостояния нового общественного строя, и потому в отношении социума человекдвойствен: он и принимает, и отвергает его.
III
У невротика эта двойственность достигает наиболееинтенсивного выражения. Миропредставление невротика никак не накладывается наего мироощущение, а это делает проблемным его поведение в обществе.
