рожу обдало. Кровью, кишками, пылью и ошметками листвы с травой. Всего понемногу. Тушка-то ладно, там бронекостюм который и взрыв тонн взрывчатки в некоторой близости пережить позволит, пусть и с травмами, но вот голову мне могло нашпиговать по самое.
Не нашпиговало. Вместо этого мне вдарило по ушам, да и в целом взрывная волна как-то хитрожопо затекла так, что я себя чувствовал будто бы в мусорном баке, по которому как следует врезали кувалдами. Что забавно, такой опыт у меня в жизни, похоже, был — всплыл отрывок воспоминания.
Ну, забавно или нет, а чего-то вразумительного делать я после этого не мог. Ну встал. Ну пошел, шатаясь, черт его знает куда. Ни малейшего понятия куда, зачем, почему — это все вынесло к херам.
Весьма… любопытный опыт. Пережить который еще раз мне бы совсем не хотелось.
Далеко не ушел. А может и ушел. Меня остановила лисица — все та же, блондинка, четыре хвоста, металлический ошейник. И она была в ярости. Абсолютной. Всепоглощающей. Но, в то же время, в ярости холодной.
У нее на морде было написано «я буду тебя пытать столько, сколько ты и не надеялся прожить». И, зная, что местные лисицы тоже чародейки — она вполне могла воплотить это в реальность.
А я такой и ляпни, заплетающимся языком, тоном алкаша после заветной бутылки:
«Повеселились мы, конечно, пиздец».
Глава 63
От лисицы потребовалось только взмахнуть хвостами — невнятными белесыми вспышками, по которым пробежали разряды всех оттенков радуги. Разряды подсветили все вокруг — и саму скотину ушастую, с ошейником от ее уже бывшего хозяина, и округу, все тот же самый обыкновенный лес.
Еще эти разряды прошибли мне мозг. Там было ровным счетом нихрена, потому как я совершенно не вдуплял, что происходит, где я, да и даже кто я вообще. Я даже позабыл, чего лисице в морду ляпнул всего-то пару секунд назад, когда она появилась вдруг передо мною.
Как позабыл — так и вспомнил. Чародейство прочистило мне контуженную голову.
— Бля, давай просто разойдемся? — пробормотал я, давая задний ход.
Наверно, это не лучшее, что можно сказать женщине-монстру, будучи весь в крови ее «хозяина». Она ж ебнутая. Наверняка привязалась к нему до гроба — а я вот этот самый гроб и доставил. Закрытый, ага. Все-таки под его спиной гранату подорвал, отчего попал под души из крови, кишок и прочих внутренностей.
Лисица молчала. Распушенные белесы хвосты так и висели за ее спиной, подсвеченные редкими разноцветными разрядами. Словно статическое электричество. Она еще голову чуть наклонила набок, внимательно за мной следя.
— Молчание — знак согласия, — сказал я, уверенно отступая спиной вперед. — Дико извиняюсь, но он первый набросился.
— Мы прожили вместе четыре года, — совершенно без эмоций сказала она. — Четыре коротких, но прекрасных года.
— Вот и продолжали бы. Не стоило обижаться на ровном месте…
А вот мне не стоило втягиваться в разговор — чуть замедлился в своем отступлении. Лисица же начала двигаться. Неторопливо.
— Я начала готовить ему продление жизни. Мы могли провести многие сотни лет вместе. Ты меня понимаешь, человечек?
— Сочувствую, но тут вы первыми начали.
Я потянулся было к груди, но один из хвостов дернулся и ударил меня радужным разрядом по кисти. Там, вообще-то, крепкие бронированные перчатки — но чародейству плевать. Как и плевать на то, что я все еще был под обезболом. Никакой боли я не ждал, так что вполне себе честно руку отдернул, когда мне будто бы гвоздь в ладонь вогнали.
— Твои игрушки тебе не помогут, — сказала лисица. — Раздевайся, здесь и сейчас. Немного оттянешь свои страдания.
Видимо, я слишком уж очевидную рожу скрючил — лисица рассмеялась. Утробно, со скрежетом стекла по камню в голосе. Но глядя при этом на меня, практически не изменившись в лице, даже рот шире не открыв. Выглядело… Пугающе. Тут и обстановка еще вокруг идеальная, темный лес, где никто на помощь не придет, и вот это вот человекообразное, которому дай волю и…
— Мы не станем заниматься любовью. Ты убил мою любовь. Конечно, через сотню лет я сумею смириться и попытаюсь найти кого-нибудь взамен. Но ты не проживешь сотни лет. Ты протянешь, пожалуй, пару-тройку дней.
— Спасибо, стало легче, — криво ухмыльнулся я.
И споткнулся. Или поскользнулся. Так или иначе, я рухнул на спину. Должен был приземлиться на рюкзак, но я хрен его знает, куда он подевался — во время драки его уже не было.
Итак, я на спине. Лисица стоит у моих ног, хвосты выгнуты и направлены на меня словно стволы орудий, чуть покачиваются, подсвеченные дрожащими на них разрядами. Она глядит чуть склонив голову, и во взгляде ясно читается один простенький момент, который очень легко углядеть:
Мне пиздец. Медленный и болезненный.
От такого зрелища я аж вспомнил, что, как предполагалось, все это веселье с гранатами я устроил не ради того, чтобы попытаться кого-то убить — а чтобы дать сигнал, в какую вообще сторону двигаться помощи. Состоять эта помощь должна была из одной лишь волчицы, предположительно Таши, но всяко лучше, чем ничего.
И вот как-то не припоминаю, чтобы в ушах у меня прозвучало подтверждение. Слишком был занят, наверно. Такое легко упустить. Благо, гарнитура у меня все еще на голове, в отличии от слетевшего ночника, так что…
— Таша, доклад, прием, — торопливо пробормотал я.
Лисица перебросила голову, теперь склонив ее в сторону другого плеча. Кровожадная улыбка заплясала на любопытствующем лице:
— Та…ша? Таша? Нет, никакая Таша тебя не спасет. Никакая блохастая мразь не сможет учуять, где разбросаны твои останки.
Она нависала надо мною куда как величественнее, чем ей полагалось с ростом в метр семьдесят, плюс минус парочка сантиметров. Может, это переливающиеся разрядами хвосты помогали. А может, и легкое шипение — напоминавшее мне о том, как из моего собственного продырявленного легкого выходил воздух.
— Так и быть. Я раздену тебя сама, — сказала, практически прошептала она.
Направленные на меня хвосты будто бы в зенитки превратились. Начали хреначить… непонятно чем, да у меня и не было возможности понять. Но каждое попадание делало две вещи. Первое — это ослаблялись ремни, выскакивали клипсы, одежда сама собою сползала прочь с тела…
Ну а второе, конечно, было болью. Не такой уж и сильной, на самом-то деле — но ее вообще быть не должно, пока я под действием химии, так она еще оказалась назойливой, беспорядочной, раздражающей до зубовного скрежета и желания начать кататься по земле, чесаться, в
