самых головорезов, напавших на Аргос. Изрезанных и растерзанных. Некоторые из них уже были обглоданы дикими зверями. Смрад стоял такой, что Сагрию затошнило. Акил дал ей свой платок, но запах сырой ткани не мог перебить запах гниющей плоти.
Когда вдалеке послышался лай собак, Нидар Сур чертыхнулся, и все приглушённо засуетились. Товарищи спрятались за деревьями, кустарниками, в овражках и притаились. Вскоре из-за деревьев показались всадники, а перед ними бежала целая свора собак. Наткнувшись на целое кладбище непогребённых трупов, они спешились и начали обходить лагерь. Морщась, говоря что-то на непонятном языке.
— Одолеем… — тихо буркнул Эмил.
— Я отвлеку их! — громко прошипела Сагрия, распуская волосы и пряча кинжалы в рукава.
— Как ты отвлечёшь их?! — выдохнул Умрат. — Ты не знаешь их языка!
— Их больше, чем нас. Я буду заговаривать зубы тому самому молоденькому, пока вы будете обезвреживать остальных. У меня будет не более двух минут. Поторопитесь.
— Сагрия! — запротестовал Умрат. — Акил, скажи хоть ты ей!
Сагрия поглядела на Акила выжидающим пронзительным взглядом. И Акил кивнул ей, крепче сжав меч, с запозданием подумав, что её могли ранить или убить. Но она в своей курточке, облегающих ноги штанах и густым полотном рыжих волос должна была остановить любого мужчину.
Собаки уже резко свернули в сторону, когда всадники вдруг увидели стройную рыжеволосую девушку, неторопливо идущую по лесу. Она прислонилась одним плечом к дереву, разыграв смятение. Мужчины что-то быстро обсудили и подъехали к девушке. Сагрия, тем временем, изображая дикарку, начала медленно отходить назад, то прячась за деревьями, то выходя из-за них, завлекая их своим горестным личиком.
Но мужчина продолжал что-то говорить ей.
— Я потерялась, господин… — наконец затравленно прошептала Сагрия, кошкой глядя на него.
Услышав её, мужчина, уже было спрыгнувший с коня, застыл.
— Авалар?… — выдохнул тот.
— Авалар, — грозно пробасил Удор, и отряд накинулся на всадников.
Тот, с кем говорила девушка, схватился за тонкий меч, но Сагрия выхватила нож и метнула в него, попав ему руку. Акил же полоснул мечом по груди одного из врагов, который направил пистолет на фавна, но не успел выстрелить. Парень ударил по лицу другого, которого добил Эмил, схватил всадника за волосы и ударил коленом по носу.
— Молодец, Сагрия! — воскликнул Нидар Сур, когда одна половина всадников была убита, а вторая обезоружена и связана.
Сибелир, красивый, статный и внушительный со своей саблей, подошел к одному из пленников и тихо задал на его языке вопрос, где среди неизвестных слов прозвучало слово «Атанаис».
Тот был так поражен, что несколько мгновений глядел на фавна ошалелыми глазами, а после что-то затараторил.
— Он говорит, — сказал Сибелир, — никакой девушки они не видели. В Шонгау никто не доехал.
— Странно, — сплюнул Нидар Сур. — Среди убитых её нет, среди вернувшихся тоже.
Что произошло дальше, Акил впоследствии запомнил в деталях. Из кустов выпрыгнул мужчина в темно — коричневых одеждах, который, должно быть, успел спрятаться во время нападения. Метнул нож. Оружие, рассекая воздух, впилось в Сагрию. Девушку повело в сторону, и с удивлённым вздохом она повалилась на бок. Одежда на правом плече начала быстро пропитываться кровью.
— Сагрия! — в ужасе выкрикнул Акил.
Девушка была еще жива. Она задыхалась, силясь сделать еще один вдох, тряслась и пыталась что-то сказать. Волосы ее разметались по земле яркими всполохами рыжего пламени, а в глазах застыло непонимание и ужас.
— Ну уж нет! — ожесточенно и горестно закричал Акил. — Да как так-то?! — он начал разрывать её тунику, не обращая внимания на ее открывшуюся наготу, лишь бы добраться до раны. — Я же говорил тебе! Я же просил тебя остаться! Что же ты наделала?! Цесперий, помоги мне!
— Мы не довезём её до дворца! — выдохнул он, в горьком ужасе вытаращив глаза на задыхающуюся девушку.
— Что ты стоишь, гад?! — заорал Акил, трясясь от рыданий, но не собираясь сдаваться — руки его порхали над нею деловито и твердо. — Если ты не поможешь мне, клянусь, я заколю тебя! Иди сюда, наконец, бесполезный ты трус!
Цесперий будто очнулся от оцепенения и кинулся помогать Акилу.
— Не тро…не трогай меня! — выдавила Сагрия, пытаясь отстраниться от Акила. — Я тебя ненавижу!
— Молчать! — рявкнул Акил. — Ивен, кто-нибудь, мой мешок! Там инструменты! Там травы! Там лекарства!
— Уходи! — шипела Сагрия, слабея. — Ненавижу тебя, Рианор!..
— Только в Архее! Когда ты выздоровеешь, я обязательно оставлю тебя в покое, как ты пожелаешь, но не сейчас! Ты же такая сильная!..
Сагрия слабела.
— Ты же сильная!
Он услышал, как отчаянно застонал Умрат, но сам же зарычал от бешенства.
«Ты не смеешь сдаваться! — зло думал он. — Сам сдохну, но тебя вытащу!»
Сагрия еще дышала, и каждый вздох ее придавал ему сил.
Глава 28. Девушка по имени Альжбета
«Я приду на третий день».
Он пришёл и теперь шёл рядом. Он шептал без остановки, и упрёки разливались по лесу безбрежным морем.
Обсидиановое небо разрывалось всполохами ледяного огня и взбешённого грохота. Небесная твердь низвергалась неукротимыми потоками обжигающего дождя, плетьми исхлёстывая стонущую землю, заливая скрипучую телегу, вырывая из сжатых глоток злобные выкрики. И стала бесцветна земля, и потянулся лес тёмно-серой стеной, и вода, с неба падающая, оказалась красной. Красной от крови Марцелла Атрея.
Ишмерай сидела в телеге, съёжившись, нашёптывая давно забытые песни, глядя в одну точку, ничего не видя и смутно ощущая холод от ледяного ливня, бившего по ней весь вечер и половину ночи. От времени и сырости сгнила еда, которая лежала перед нею в телеге и которую она не замечала. Не осталось ни холода, ни страха, ни надежды. Лишь боль, оглушительная цепкая боль горести изрыла сердце.
«Я приду на третий день».
Он пришёл на третий день и убил Марка у неё на глазах. На четвёртый он перечеркнул жизни Марцелла и Александра, заставляя её глядеть друзьям в глаза, пока меч скользил по шее одного, пока к земле прижимали другого. На пятый он убьёт кого-нибудь из её родных, и отыщет
