принимаю его оторопелые извинения и в свою очередь интересуюсь, где мне найти главу департамента господина Зогу.
— Высокородного господина Зогу? — переспрашивает он и делает странную секундную паузу, будто вспоминает. — Третье пересечение коридора, направо, затем первый левый поворот, номер семнадцать тысяч двести девяносто.
Поблагодарив его, я двигаю дальше, тревожно размышляя о странных паузах перед ответом, которые замечаю уже не первый раз. Клаус, фли-навигатор, коварный гриб, пытавшийся доказать, что я — это не я. Почти незаметное странное ощущение. В отрешенном взгляде перед ответом, в мгновении перед словами. Во всем этом чувствуется какая-то угроза. На меня почему-то накатывает страх и я чувствую немую жажду льющуюся из пустоты. Гнусное и отвратительное, иступленное желание, словно кто-то рассматривает меня издали, не в силах приблизиться. Что это может быть? Проделки Штуковины? Железный Густав? Харидвар? Безумие? Что из этого?
Паранойя заставляет сердце противно трепетать, ноги становятся ватными. Повернув за угол, я все никак не могу успокоиться, зацепится за что-то, потому что осознаю, мой враг невидим и неощутим. И все-таки он где-то здесь.
Через семьсот сорок три шага, пройдя мимо огромного количества дверей по обе стороны коридора, я, наконец, поворачиваю налево, автоматически считывая номера комнат. Нужная находится почти на углу. Перед тем как войти, я сжимаю кулаки и группируюсь, как перед хорошей дракой.
Не обращая внимания на шатающихся вокруг колдунов, я отсчитываю про себя: три, два, один, поехали веселиться, дорогая Трикси! Распахнув дверь, я влетаю в нее с боевой тележкой наперевес, в отчаянной готовности подарить трухлявому обманщику заслуженную звездюлину. Долетаю почти до середины его норы и тут же останавливаюсь. Моей досаде нет предела, я еле сдерживаюсь, чтобы не пнуть что-нибудь! Огромное логово с потолком, теряющимся где-то далеко, оказывается совершенно пустым. Тикают и тихо воют, какие-то колдунские приблуды которыми она плотно уставлена, за огромными окнами беснуется ночной ветер. На гигантском столе раскиданы бумаги, словно его хозяин только что вышел. Разочарованно толкнув тележку в сторону, я тихо ругаюсь на драконском. Чертов морщинистый чепушило! Взять и обломать прекрасно продуманный план, одним из этапов которого было наваливание за воротник старому мерзавцу и последующее за этим мародерство. Исчезнуть так и не получив свои подарки! Впрочем, что можно было ожидать прекрасной принцессе от лживого козла? Да, ничего, наивная Трикси!
Нелепо накренившееся кресло замерло у стола, в ожидании задницы хозяина. Устремив на него мрачный взгляд, я угрюмо размышляю. Как я теперь раздобуду волшебный сухарик и остатки цветов, которые я твердо решила не оставлять в лапах местных мерзавцев? На свой нечищеный посох с тремя припасами и почти пустую пачку сиг я и не надеялась. Бесполезно думать, что неприятель оставить тебе возможность немного его подстрелить, а потом еще и покурить в довесок. Хозяина нет на месте, и на этом моменте мой великолепный план дает здоровенную трещину и начинает сыпаться.
Говоря откровенно, мне эти разочарования уже в печенках сидят, сбивают с мысли, заставляют грустить. Достойная владелица Мусорной Долины бродит в проклятом муравейнике, куда ее забросила Штуковина, выпрашивая жалкие крохи того, что ей принадлежит по праву. Еще чуть и я опущусь до того, что начну плакать. Или вообще лягу и умру. Крякну в самом прекрасном из всех прогнивших до основания миров, в котором почти все белое. Стены, потолки, полы, одежда, мебель. Того самого отвратительного оттенка, цвета обмана, потому что на белом можно нарисовать все что угодно. Налить самых веселых красок, чтобы замаскировать мрачную реальность.
Звиздячки
дата публикации:04.03.2024
Подойдя к двери, я прислушиваюсь, шорох ветра за ней напоминает мне шорох красного плюща на моей Башне. Я готова сделать шаг, готова ко всему, потому что прекрасно понимаю: принцесса Беатрикс Первая Великолепная, самая одинокая принцесса в мире и ей просто необходимо домой к своим верным забулдыгам.
Обидно сознавать, что я, как и все вокруг имею свое предназначение и оно мне совершенно не по нутру. И не будь моих остолопов, то я давно бы умерла с тоски. Этих двух восхитительных пьянчужек, вечно выясняющих кто из них лучше. Сварливо ругающихся по пустякам. Именно они держат меня здесь, делают из меня ту, настоящую храбрую Беатрикс, милосердную и прекрасную, которой совсем наплевать на эти терки между богами. Мне всегда везет как утопленнице, из всех настоящих богов мне достались самые злобные и калечные. Могущественные инвалиды: один из которых слеп, а другой не умеет говорить.
Признаться настоящие боги сплошное фуфло. Намного хуже выдуманных. Выдуманным ничего не нужно от тебя и это уравновешивается тем, что и просить их о чем-либо бесполезно. Они просто существуют, давая тебе жить, а не лезут с глупыми претензиями. Не указывают тебе, что делать. Харидвар за дверью яростно пылает фиолетовым, я вздыхаю, придется идти, другого выхода нет.
Ветер снаружи немного стихает, набираясь сил, а потом принимается назойливо гудеть. Дернув ручку и убедившись, что она плотно примерзла, я разбегаюсь и сильно бью ногой в серое дерево около нее. Разбухшая дверь немного приоткрывается. Еще один удар, еще. Слышен неприятный скрежет, вой ветра усиливается и в мою темную берлогу течет ледяная река.
Скользнув за дверь, я моргаю от слепящего яростного света фиолетового солнца, дрожу от обливающей меня с ног до головы стужи. Старый тоннель — бесконечная огромная труба, за прозрачными стенками которой белоснежный покров облаков и острые иглы небоскребов торчащих из него.
Маленькая темная фигурка великой Беатрикс Первой теряется на фоне циклопического Харидвара. Мое сердце болезненно сжимается, судорожно толкая кровь, руки подрагивают, съежившись, я быстро скольжу по ледяной трубе. В измороси, осыпавшейся на пол четко видны отпечатки. Мои следы, удивительные свидетельства присутствия бедняжки Трикси. Маленькой и слабой. Под моими ногами ледяная бездна, жадно зовущая меня: иди ко мне, моя малышка! Через полчаса я продрогла до костей, несмотря на то, что я запыхалась, холод делает свое черное дело.
Холодно настолько, что я немного паникую и связываюсь со Штуковиной.
«Далеко еще»?
«Пять тысяч семьсот триста сорок пять шагов, милая!»
«Не называй меня так!» — требую я, механически отмечая расстояние. По моим расчетам до следующего небоскреба еще минут двадцать. Если я, конечно, не дам дуба от стужи.
«Хорошо, моя
