ей упасть на землю, чтобы показать артиллерию под ней.
На мне черный латексный костюм, полностью облегающий тело, обеспечивающий свободу движений. На каждом пригодном для использования дюйме к моему телу прикреплен нож или пистолет.
Глаза Настоятельницы расширяются от ужаса, когда она смотрит на меня, в то время как Влад просто присвистывает от восхищения.
— Иди и сделай это, Дьяволица, — подмигивает он мне, и я не могу сдержать румянец, который ползет по моим щекам.
Мне и так было нелегко отбиваться от его приставаний, когда мы готовились, но теперь мне становится очень тепло под его проницательным взглядом, мысль о мести и сексе — в таком порядке — заставляет мое дыхание участиться от волнения.
— Мы знаем о банде торговцев людьми, — начинаю я, садясь перед ней и вытаскивая из ножен один клинок. — Теперь, чего я не понимаю, так это зачем ты ввязалась в это.
Она тяжело вздыхает, поворачивая голову, чтобы не смотреть на меня. Маневрируя лезвием в руке, я подношу его ближе к ее щеке, позволяя острию медленно прижиматься к ее плоти, но все еще не вонзаясь.
— Ты будешь отвечать, или я буду резать?
Она бросает на меня пристальный взгляд, и я вижу намек на страх в ее глазах, даже когда она притворяется вызывающей.
— Пусть будет так, — я пожимаю плечами, позволяя лезвию скользить вниз, пока оно не достигает воротника ее одежды. Нож настолько острый, что не требуется большого давления, чтобы он разрезал материал, и я иду по прямой линии, пока весь лиф не будет широко открыт. Под ним надета сорочка, так что я разрезаю и ее, обнажая ее обнаженную плоть.
Вся ее кожа покрыта мурашками от холода, и на моих губах играет улыбка, когда я продолжаю водить лезвием по поверхности, вводя ее в заблуждение относительно времени, когда я действительно порежу ее.
— Хм, а как насчет Майлза? Откуда ты его знаешь? — я задаю еще один вопрос, и легкое подёргивание ее верхней губы предупреждает меня о том, что я, возможно, задела чувствительное место.
Влад наблюдает за мной, как ястреб, его пристальный взгляд сосредоточен на всем, что я делаю, но он не вмешивается. Во всяком случае, каждый раз, когда я смотрю в его сторону, то он одобрительно кивает мне, что еще больше подстегивает меня.
И поэтому, когда я вижу, как уголок его рта приподнимается, я знаю, что он тоже заметил ее реакцию.
— Вон тот демон, — я указываю на Влада, — научил меня нескольким вещам, — говорю я, вонзая лезвие в верхнюю часть ее груди, — все это включает в себя некоторую степень боли.
Она начинает стонать низким горловым стоном, боль проникает в нее, когда я использую кончик лезвия, чтобы проделать крошечную дырочку прямо над выпуклостью ее левой груди.
Стоны переходят в крики, когда я продолжаю углубляться в значительный кусок плоти, оставляя впадину в ее груди. Кровотечение минимальное, порез острый и эффективный.
— Ммм, Дьяволица, теперь эти хирургические навыки, — он подносит пальцы к губам в поцелуе, одобряя мой метод.
— Давай попробуем еще раз, — говорю я, давая ей небольшую передышку от боли, поскольку у меня действительно есть на нее грандиозные планы. Все это будет включать в себя некоторые вещи, из-за которых я страдала на протяжении многих лет. — Расскажи мне о Майлзе, — повторяю я.
Она направляет свой злобный взгляд на меня, и на мгновение я сомневаюсь, что она будет сотрудничать. Но когда ее тело начинает медленно трястись от страха или боли, то я знаю, что она у меня.
— Он координирует пересадку, — бормочет она, почти задыхаясь от своих слов. — Он предоставляет оборудование и медицинский персонал, — продолжает она, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Владом.
Эти слова не произнесены вслух. Все в точности так, как мы предполагали.
— А кто отвечает за финансовую сторону? — спрашиваю я, отмечая легкий одобрительный кивок Влада в ответ на мой вопрос.
— Я не знаю.., — она качает головой. — Я клянусь. Я имела дело всего с несколькими людьми, которые были его посредниками. Именно они контролируют логистику, в то время как Майлз занимается фактическими пересадками.
— Кто же тогда посредники?
Ее глаза бегают по комнате, прежде чем она произносит два имени.
— Гуэрра и Ластра, — шепчет она, и мои собственные глаза расширяются.
Я быстро поднимаю глаза и вижу, что у Влада такое же выражение недоверия, особенно после того, как Марчелло заверил нас, что финансовые дела Гуэрра в порядке.
— Может быть, Бенедикто не так прозрачен, как хочет казаться, — комментирует Влад из угла.
— Бенедикто? — Мать-настоятельница хмурится, — Нет, нет. Только не Бенедикто. Франко Гуэрра и Николо Ластра. Это были те, кто координировал все, что здесь происходило, — говорит она.
— Так вот, в это, — Влад обходит меня, кладя руку мне на плечо, — я верю. Но оба уже мертвы, так с кем же ты общаешься? — он поднимает бровь.
Настоятельница быстро моргает, удивленная, что ее поймали на этой единственной лазейке.
Все ее тело становится жестким, губы поджаты, она отказывается продолжать говорить.
— Интересно, — отмечает Влад, молча призывая меня продолжать.
Встав, я обхожу алтарь, отмечая различные предметы, расставленные на столе. Коварная улыбка появляется на моем лице, поскольку у меня есть точный метод заставить ее говорить.
Взяв со стола старую масляную лампу, я разбираю ее и вижу, что внутри осталось немного масла. Затем, взяв зажженную свечу, я снова плюхаюсь перед матерью-настоятельницей.
Дыра в ее груди выглядит зловеще, но она недостаточно глубока, чтобы достать до кости.
Это скоро решится.
— Черт возьми, Дьяволица, ты точно знаешь, как возбудить меня, — стонет он сбоку, разглядывая предметы в моих руках и предполагая, что у меня на уме.
Мать-настоятельница просто смотрит на меня в ужасе, пытаясь понять, но только когда я начинаю лить масло на рану, то она осознает, что я для нее запланировала.
— Нет, — говорит она, ее голос едва громче шепота, — я скажу тебе, — продолжает она, вырываясь из своих пут.
Немного поздно, так как в тот момент, когда масло до краев заполняет дыру в ее груди, я подношу к ней пламя свечи, наблюдая, как все загорается.
Крики боли наполняют церковь, когда огонь пожирает ее плоть. Я даже не хочу представлять, через
