насмехаясь, прокаркала приближающаяся Тебресса.
— Эпкальм! Десс и Памаля схватили! Слышишь? — взревел воксикс, пока лидер напряжённо смотрел, как верзила, — напарник Тебрессы, — стискивает макушки товарищей ручищами. Сопротивленцы находились в предобморочном состоянии и вяло моргали; на лицах расцветали сизые синяки.
— Что такое, лидер, тебя снова врасплох застали? Не делай такой грозной мордашки, мне стоит злиться куда больше.
Оценив обстановку, Эпкальм резко дёрнул Ингет и спрятал за спину. Он винил себя за неосторожность и готовился к худшему.
Глава 42. Петля замкнулась. Часть 2
Лес живых теней
Девчушка укуталась в желтовато-зелёный плащ с элементами мха и орнаментом в виде паутины. Её переливающиеся волосы, походили на один из закатов ингикары, а непринуждённый вид от чего-то успокаивал. Лания старалась держаться не далеко, но и не близко, что-то непреодолимо притягивало к незнакомке, чему сопротивляться было сложно.
В голове бегала сотня мыслей и ни одна из них не даровала успокоения, напротив, наполняла тревогой.
«Целительница, значит», — подумала про себя Нобилиа и испытала прилив надежды.
Рядом шагали побледневший Малер, настороженная Калеса, сомневающийся в чём-то Ингелео, довольный Флатэс и скептично настроенная Лаура. Территория белоглазых тебрарумов осталась позади, компания остановилась неподалёку от кустистых зарослей.
Спутница обернулась и смерила каждого взглядом, точно изучала сильные и слабые стороны. В глазах мелькала то неприязнь, то удивление, то непонимание.
— Может уже скажешь что-нибудь? Долго мы тут стоять и пялиться будем друг на друга? — не выдержал Ингелео.
— Баламошка ты шебутная, прикусы язык, пока я тебе его не укоротила, — шикнула девушка старческим голоском. — А ты чего глазоньки вниз опустил? Сам расскажешь, что сделал с девчушкой или мне поведать?
Губы Малера дрогнули, а кулаки сжались. Он поднял голову, выражение лица выражало вину и обратил к Лании. Её в ту же секунду начало мутить от гнева. Как он смеет смотреть на неё с такой жалостью? Словно она всё та же заикающаяся девочка, которая боялась собственной тени.
— Вы можете помочь? Я… Я вам что угодно дам, только помогите, прошу! — взмолился Присфидум. И пусть лицо его оставалось спокойно, глаза кричали от отчаяния.
Целительница поджала губы и одарила его суровым взглядом. Она выглядела раздосадовано, казалось просьба академца её присмирила. Однако после она гневно подбоченилась, нахмурилась, да как закричала:
— Ты что глухой? Вроде с этим у тебя проблем быть не должно, а! Ты себе мха в свои уши насовал или совсем дурной? Таких королобых я давно не встречала.
От полившегося гнева, Флатэс невольно вздрогнул и попятился за спину Ингелео, смутьян в свою очередь вытаращил глаза от изумления и незаметно зашёл за плечо Лании, а Нобилиа, прижалась ближе к Лауре. Кто бы мог подумать, что девчушка наведёт страха даже на парней.
— Эй… малявка, ты чего как странно ругаешься, прямо как бабуся какая-то? — с опаской спросил Ингелео, как тут же услышал, что Игнэйр позади нервно икнул и стукнул того по плечу.
— Вот ащеул! Я тебе сейчас по кочерыжке настучу, понял меня, ерохвость!
В её руке внезапно появился небольшой пузырёк, который она крепко стиснула.
— Я ему раз сказала, второй говорю, что старше, он мне опять пререкаться лезет! Что за невоспитанный малец! Я оберегала смоговый лес, когда тебя ещё даже в планах не было! — разразилась целительница.
— Ингелео, молчи! — шикнул Флатэс. — Ей сто девяносто шесть лет, а выглядит молодо, потому что у неё силищи много. Запаса хватит пережить всех нас вместе взятых! Мне Экли о ней рассказывала, лучше не зли её!
От услышанного возраста, Элисар шокированной вытаращил глаза и присел, в попытке скрыться за копной рыжих волос. Только глаза выглядывали из-за макушки Лании. Она даже чувствовала его дыхание в затылок, а потому недовольно толкнула смутьяна локтем, чтобы утихомирился.
— Да, разве ж это сейчас важно? — недовольно махнула рукой целительница и звучно цыкнула. — Девчушке ж беда грозит, а вы тут пустословите. А ну, кучерявый, выкладывай, пока я твои волосьи не раскрутила!
И без того подавленный Присфидум, стал ещё мрачнее. В груди Лании тревожно ёкнуло и болезненно защипало от его вида. Так хотелось подойти и обнять Малера, но от одного взгляда на Калесу это желание сразу же отпадало. Тем не менее, ей казалось, что ещё несколько секунд и он вызовет тучу прямо над собой, которая будет безустанно лить слёзы.
Малер молчал так долго, что казалось решил проигнорировать всех и вся, даже Нобилиа почувствовала раздражение. Терпение уже заканчивалось, а его несговорчивость делала только хуже.
— Моя… моя семья. Отец рассказывал, что когда-то на наш род было наложено проклятье. Мы не можем быть с любимыми женщинами, потому что стоит только чувствам обоих стать явными друг для друга, как проклятие начинает своё действие. Можно предотвратить это только если резко отдалиться от… пэглэфа́смиах, но если дело дойдёт до поцелуя, то обратной дороги уже не будет… Эта чернь, — огрызнулся Присфидум, — начинает действовать, как только мужчина достигает двадцати трёх лет, до этого времени члены нашей семьи в безопасности.
Он ненадолго умолк и виновато посмотрел на свои руки.
— Почему именно двадцати трёх? — с подозрением поинтересовалась Тэнкальт.
— В этом возрасте мой потомок отказал девушке из рода Амкапир, потому что у него уже была любимая и за это та прокляла его. Она как обиженный ребёнок кричала: «Не достанешься мне, значит не достанешься никому». В её проклятье упоминалось о том, что в роду Присфидумов оно коснётся только мужчин, казалось бы, надежда для женской части семьи, но с тех лет у нас родилось всего несколько женщин. Нашим наказанием стало то, что почти все потомки становились мальчишками. Как только им исполнялось двадцать три года, появлялась угроза убить дэня́н1 всего одним поцелуем. Конечно, важным фактором являлось и то, что любовь должна быть взаимна.
Поскольку из-за могущества своей силы Амкапир умерла по истечении полугода, такой же срок получали и любимые женщины Присфидумов. Мы теряли дэнян столетиями и это всё ещё продолжается. Нас эта зараза тоже стороной не обошла. Отец, в попытке оградиться от потерь связал свою судьбу с нелюбимой во имя продолжения рода.
Она любит его безответно по сей день, родила троих сыновей — это моя мать. Но вот моему старшему брату повезло меньше. Способов снять эту дрянь практически нет, по крайней мере я знаю лишь об одном.
Затаив дыхание, Лания почувствовала, как горло невыносимо сдавило, слёзы стали скапливаться на глазах, размывать окружение и самого Малера. Она чувствовала боль за него, чувствовала несправедливость и ничего не могла поделать.
— Если бы я только
