такелаж и мачты. Целые пальмы были переброшены через поручни. Ошеломленный капитан Фиффенгурт начал отдавать приказы, спасая корабль.
Беспорядок был массовым, но ущерб оказался незначительным, и к двум ударам колокола они уже были в пути. Несколько часов спустя предсказание капитана Роуза подтвердилось: на маленьком островке к востоку от Стат-Балфира были как пресная вода, так и фураж. С приближением сумерек сержант Хаддисмал вывел на берег эскадрон турахов с бочонками и тяжелым снаряжением. Они качали воду до полуночи и даже после, освещенные заревом Красного Шторма.
«Обещание» последовало за «Чатрандом» к маленькому острову, и как раз в тот момент, когда морпехи высаживались на берег, оно отправило вторую спасательную шлюпку. С «Чатранда» спустили складные трапы, и вскоре на борт поднялись последние члены экспедиции на материк: Мандрик, отдавший честь новому капитану и флагу Арквала; Неда, ее татуировки сфванцкора все еще были видны, но выражение лица как-то изменилось; Энсил и Майетт верхом на плечах Неды, осматривавшие палубу в поисках каких-либо признаков присутствия их народа — не нашли ни одного. Следующим был принц Олик. При виде него длому «Чатранда» зааплодировали и упали на колени, и многие плакали от радости. Все они были добровольцами, самыми преданными и любящими из его подданных, и они боялись, что он погиб от рук Макадры.
Последними на борт поднялись Киришган и Нолсиндар. Высокие, оливкового цвета, с глазами, сияющими в тускнеющем свете, как бледные сапфиры, они поразили экипаж «Чатранда» — ни один из них никогда не видел селка. Они подошли к Фиффенгурту, положили свои блестящие прямые мечи к его ногам и поклонились.
— Капитан Великого Корабля, — сказала Нолсиндар. — Вы несете надежду мира на своем судне. Пусть мудрость звезд направит ваш выбор.
— Это наши головы должны быть склонены, м’леди, — сказал Фиффенгурт.
— Давайте вообще покончим с поклонами, — сказал принц Олик. — Встаньте, длому Бали Адро — и вы тоже, мои добрые селки. Капитан Нолсиндар, капитан Фиффенгурт...
Представления были, к счастью, краткими. Как только они закончили, Неда повернулась к Таше и пожала ей руку.
— Сестра, — сказала она, — Нилстоун не причинил тебе боли?
— Мне не было больно, — сказала Таша. — На самом деле я в полном порядке, насколько я могу судить.
— Она выглядела неважно, — сказал Пазел. — Она даже кричала, что вино отравлено.
— Я ошиблась. Оно было всего лишь горьким — и холодным. Ужасно, магически холодным. Может быть, вино из Агарота нужно хранить именно так. В любом случае, у меня есть идея, что бутылка тоже заколдована. Открыть его было все равно что открыть морские часы и заглянуть в другой мир — но не такой манящий, как твой, Рамачни. Это была ледяная, пугающая земля.
— Земля, которую мы все должны посетить, однажды, — сказал Киришган.
— Я боялась только до тех пор, пока не выпила, конечно. После этого ничто в мире не могло меня напугать: вино подействовало идеально. Но я думала, что это продлится гораздо дольше — часы или даже дни. Но мне не повезло: через несколько минут бесстрашие исчезло, как и мой контроль над Нилстоуном. Предупреждения тоже не было: внезапно я просто почувствовала боль. Словно кто-то пытается чиркнуть спичкой по моему боку, и, если бы спичка загорелась, я бы сгорела, как клочок бумаги.
— Мы видели, как это сделали другие, прикоснувшиеся к Нилстоуну, — сказал Герцил. — Я испытал огромное облегчение, когда ты положила его, Таша. Ты медлила, в конце. Я испугался, что ты в трансе.
Таша повернулась и посмотрела в жуткое сияние Красного Шторма:
— Нет, не в трансе.
Что-то в ее голосе встревожило Пазела.
— В любом случае, мы не можем задерживаться, — сказал Рамачни. — Пока неясно, что́ известно Макадре о нашем местонахождении. Но если она каким-то образом узнала, куда мы направляемся, она не станет медлить. И мы уже видели, что она может обуздывать ветер.
— Но откуда она могла узнать о Стат-Балфире? — спросил Фиффенгурт. — Она выпытала это имя у кого-то во Дворце Масалыма?
— Невозможно, — сказал Олик. — Ни одна горничная, ни один слуга, ни один дворцовый стражник не были в пределах слышимости, когда мы обсуждали дальнейший маршрут. Место вашего назначения было известно только мне. — Он сделал неловкую паузу. — Конечно, там были те двадцать человек из вашей команды. Те, кто пробрался в город, но так и не были найдены.
— Стат-Балфир был секретом и от команды, — сказал Пазел. — Они не могли ей сказать. Они никогда об этом не слышали.
— Один из них слышал, — сказала Майетт.
Остальные посмотрели вниз, на икшелей.
— Она имеет в виду Таликтрума, — сказала Энсил, — но мы не знаем, что с ним стало, сестра. Я сомневаюсь, что Макадра вообще знает о его существовании.
— Хотел бы я знать, где он, — сказал Олик. — Он не произвел на меня впечатления икшеля, готового закончить свои дни в тени.
— И кое-кто на этом корабле не хочет заканчивать свои дни на Севере, — сказал Фиффенгурт. — Я имею в виду ваших добровольцев-длому, принц Олик. Когда они поднялись на борт, то думали, что мы отплывем обратно в Масалым через две недели. Капитан Нолсиндар, вы отвезете их домой?
— Да, — сказала Нолсиндар, — но сначала мы с Киришганом хотели бы поговорить с вами о предстоящем путешествии. Мы пересекали Правящее Море много веков назад и кое-что помним о ветрах и течениях.
— Это был бы прекрасный подарок, — сказал Фиффенгурт, — и он станет еще прекраснее, если бы мы знали, что можем отправиться домой. Красный Шторм на западе выглядит слабее, и мы отправили нашего сокола на разведку в ту сторону. Но я не поведу нас в Шторм, если только Рамачни не скажет мне, что это единственный выбор. Нам нужно найти брешь.
Пазел не мог удержаться от того, чтобы не окинуть взглядом горизонт. Где-то там, снаружи, Рой тоже искал эту брешь.
— Работа на берегу продлится несколько часов, — сказала Нолсиндар. — Если позволит время, я бы хотела немного прогуляться по палубам «Чатранда» после того, как мы обсудим ваш курс. Подняться на его борт давно было моей мечтой. Я помню тот день, когда впервые увидела эти планы. Я сомневалась, что такой корабль когда-нибудь удастся построить.
Фиффенгурт посмотрел на нее, озадаченный:
— Что
