Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

Ободрённая словами мёртвого родоначальника норвежского блэка, Аглая Бездна набрала полные лёгкие воздуха и что есть мочи дунула в сморщенный, словно задница, кончик перламутровой раковины.

И та явила свой глас — не вопль, но зов. Вой северных боевых рогов причудливо сплетался с низким гулом тибетских дунгченов, рождая холодные, суровые звуки.

Призыв пронзил монолит скалы под монастырём — грохот в недрах усилился. Исполинские камни, заслоняющие проходы вглубь горы, треснули и разлетелись мелкими осколками. И те, кто спал, ответили на зов. Смрад, вырвавшийся наружу сквозь зияющие чернотой норы, обрёл форму: клубящийся, едкий, ядовито-изумрудный дым рассеялся, явив взору призрачные, охваченные зелёным свечением фигуры. Восставшие устремились вверх по ступенькам лестницы, вырубленным в теле скалы, и вот они уже здесь: массивные ворота распахнулись, призванные окружали Аглаю плотным кольцом. Глубокие капюшоны истлевших монашеских ряс не могли полностью скрыть вытянутые волчьи морды: из-под драных подолов торчали выгнутые назад звериные лапы. С обнажившихся жёлтых клыков стекали тягучие нити слюны.

Колокол на башне смолк.

— Идущие путём луча явились на твой зов, немёртвый махири.

Голоса шелестели, трещали, будто рвущаяся материя.

— Я не звала вас, пробуждённые, — твёрдо произнесла бледная, как мел девушка, — Я жду детей Упуаут.

— Мы здесь по собственной воле, — шептали голоса вокруг, — Неживые оборотни всегда расчищают путь для отпрысков Вепвавет. И мы спрашиваем тебя, немёртвый махири: ты приготовила щедрое подношение для серебряных волков, что явятся следом за нами?

Аглая Бездна задумчиво глянула на колокольню, где виднелся силуэт Йонаса: гигант замер, намотав на руки канат колокольного языка.

— Приготовила,— вздохнула девушка.

— Вот как? — скрипел воздух вокруг, — Тогда зови мёртвых детей Великого Волка: они восстанут, когда раковина пропоёт им три раза.

Эйнстейн оказался прав: стоило лишь начать, войти в образ. Отчаяние и безнадёга полностью овладели Бездной, вытеснив все тревоги и надежды. Теперь она точно знала, что надо делать.

Чувственный рот приоткрылся, с кончика острого язычка слетали неведомые слова — те рождались где-то в глубине, прямо под сердцем. Она не знала, что означают произносимые звуки, но понимала смысл. И теперь она прекрасно знала, что происходит.

Закончив первый круг заклинания, махири поднесла к губам раковину. Та запела в одиночестве — колокол молчал. Второй круг ритуального заклятия дался ей гораздо легче: Бездна вошла в раж. Она откинула разрисованный костьми капюшон прочь; несмотря на безветрие вокруг, её волосы развевались, подхваченные магическими вихрями энергий. Евронимус визжал от восторга:

— Если бы у меня был член, — хрипел череп, — То я бы сейчас дрочил, глядя на тебя, махири.

Третий круг речитатива закончился слишком быстро: раковина взвыла в последний раз, и наступила тишина.

Они проснулись.

И снова появился дым. На этот раз седой, словно запылённая паутина. Матовая кисея окутала зияющие чернотой норы, и те кто спал, явились в сиянии серебряных всполохов.

Мёртвые волки, дети Вепвавет.

Распахнутые в жутком оскале пасти; свалявшаяся шерсть, колтунами свисающая с обнажившихся рёбер; терпкий смрад древней могилы и яростный голод, горящий красными углями в пустых глазницах. Толпа оборотней, стоящих тесным кольцом вокруг Бездны, преклонила колени. Семеро исчадий, воплощения абсолютного ужаса, приблизились к девушке в одеянии схимника. Та стояла широко расставив ноги: в одной руке чудесная раковина, в другой — полуистлевшая голова мертвеца.

— Мы пришли на твой зов, немёртвый махири, — воздух шелестел палой листвой, — Мы признаём тебя голосом Великого Волка. Ты поведёшь нас в бой. Но мы слишком голодны, чтобы сражаться. Ты приготовила нам ритуальное подношение?

— Как насчёт сочного куска чёрного сала? — пискнул череп.

Махири молча воздела руку, сжимающую раковину, в небеса. Перламутровые шипы блеснули в лучах всходящего солнца, указывая на колокольню.

Семеро подняли оскаленные пасти, полные вязкой коричневой слюны и шумно втянули воздух сквозь чёрные влажные ноздри. Потом бросились к распахнутым дверям храма.

Аглая Бездна бросила раковину наземь, оборотень в монашеской рясе заботливо поднял её. Девушка щёлкнула освободившимися пальцами: раздал треск — пространство наполнилось мельчайшими серебряными разрядами, а красное небо пронзил ослепительно яркий луч голубого сияния.

— Исполни своё восхождение, Йонас! — крикнула махири, — Смело ступай вперёд, уголёк!

— Не вопрос! — раздался сверху густой баритон.

В полый световой тоннель ринулся негр, закутанный в монашескую рясу, а следом, щёлкая кривыми клыками, устремились семеро призванных мертвецов.

— Перекусите в бою, мои хорошие, — девушка отёрла капельки пота со лба, — Отведаете белых ангелов. Чем не щедрое угощение?

— Вы с нами? — чёрные брови девушки вопросительно изогнулись.

— Мы пойдём туда, куда поведут нас мёртвые волки, махири Госпожи и чёрный Иисус, — ответствовали оборотни.

Девушка, облачённая в одежды схимника, гордо прошествовала к дверям храма, сопровождаемая толпой волколаков, наряженных в монашеские рясы. Кротко сложенные под высокой грудью женские руки удерживали полуистлевший человеческий череп. Створки церковных дверей захлопнулись за ними с глухим стуком: так опускается крышка гроба, навсегда отсекая мертвеца от оставленного им мира.

— Хик! — взвизгнул сильный женский голос и голубой луч взорвался ослепительной вспышкой, что вскоре потухла, поглощённая багровым небом Города Волков.

Глава двадцать первая. Conspiracy. Часть первая

Когда божественное сияние погасло, затухло и пламя семи золотых светильников: небесный чертог погрузился в серую мглу. Скорбную тишину, царящую под чудесными сводами дворца небожителей, нарушали лишь протяжные стенания Престолов — те страдали от смрада разлагающегося тела, изнывали под тяжестью мёртвого Бога на своих плечах. Серафимы продолжали исправно закрывать крыльями лица: ужас, что внушал им Божий лик при жизни, сейчас сменился отвращением.

— Бесполезно ждать чуда, он гниёт уже почти восемь лет. Мы должны похоронить его, Микаэль.

Произнесшее эти слова существо протянуло вперёд изящную руку и погладило белоснежные перья, что светились молочно-белым сиянием.

Названный Микаэлем поднял голову: высокий лоб прорезали морщины тягостных размышлений, прекрасное лицо осунулось от непрестанных душевных мук.

— Я не знаю, как провожают в последний путь Богов, Габриэль, — ответил архангел,— Но ты прав: не стоит больше ждать чудес — мы похороним его, но...

Он поднял вверх безукоризненный перст:

— Лишь после того, как разрешим наше досадное недоразумение.

— Великий Волк... — покачал головой Габриэль, — Ты прав Архистратиг: мы разберёмся с непокорным, а после займёмся Отцом. Ну а потом...

В огромных лучезарных глазах мелькнул свет надежды:

— Когда всё закончится, ты по праву займёшь опустевший