московская (и не только московская) общественность давно уже ждала результатов работы, а Городская Дума – оправдания затраченных средств. Вместе с тем именно широта замысла, пусть воплотившегося только частично, обусловила громадный интерес к выпущенному труду, поскольку уже в том, что автору удалось напечатать, сказывались многообразие поставленных задач и его оригинальный общий подход к истории города. Это многообразие диктовалось прежде всего сложностью самого объекта – древнего ядра Москвы и в еще большей мере города как поселения в целом.
И.Е. Забелин рассматривал город как «совокупность людского общежития», а такая постановка вопроса требовала всестороннего изучения источников, извлечения из них сведений не только об исторических событиях, о ходе истории, но и не меньше об обыденной жизни разных слоев народа, истории его быта. И нельзя назвать, пожалуй, ни одной – даже самой мелкой черты – городского быта, которой не интересовался бы И.Е. Забелин. «Домашний быт человека, – писал он, – есть среда, в которой лежат зародыши и зачатки всех так называемых великих событий его истории, зародыши и зачатки его развития и всевозможных явлений его жизни общественной и политической или государственной. Это в собственном смысле историческая природа человека столько же сильная и столько же разнообразная в своих действиях и явлениях, как и природа его существования»[133].
Эта основополагающая мысль, сформулированная сорокалетним исследователем еще в первой половине его творческого пути, являлась уже выводом из скрупулезных исследований русских исторических источников, которыми была озарена жизнь мелкого чиновника Дворцовой конторы.
Начав службу в 1836 г., шестнадцати лет, И.Е. Забелин был сначала писцом. В наше время такой должности нет – писцов заменили отчасти стенографистки и машинистки. Но в те времена работа писца в Дворцовой конторе, находившейся в древней резиденции московских князей и царей – Московском Кремле, была делом довольно трудным. Приводя в порядок кремлевские канцелярии, приходилось разбираться в документах, написанных на древнерусском языке, и притом почерком, который был уже основательно забыт, поскольку вышел из употребления полтора столетия назад. Но талантливый юноша быстро выучился разбирать древнюю вязь и скоропись. Природная наблюдательность в соединении с быстро накапливавшейся эрудицией помогала ему ориентироваться и в богатейших коллекциях разнообразных древних вещей, хранящихся в царской сокровищнице – Оружейной палате.
Год за годом И.Е. Забелин, не щадя времени и сил, изучал фонды кремлевских хранилищ и через несколько лет уже был несравненным знатоком как бесчисленных вещей, относящихся к быту царей и патриархов, так и старинных рукописей и документов кремлевских архивов – древних столбцов, свитков и книг. Успехи его были замечены, и в 28 лет И.Е. Забелин стал помощником архивариуса, а еще через 8 лет – кремлевским архивариусом. Он непрерывно совершенствовался: слушал лекции Т.Н. Грановского, работал с И.М. Снегиревым и П.М. Строевым. Пытливый глаз ученого не пропускал ничего. Архивариус пользовался отнюдь не только архивами и даже не только собраниями музея. Он присматривался к земляным работам, которые часто велись в Кремле в связи с тем или иным строительством, замечая под лопатами землекопов остатки древних сооружений, исчезнувших уже семь-восемь столетий назад. Так ему удалось обнаружить древнейший палисад маленькой крепости, с которой начиналась Москва много веков назад. Земляные слои этот архивариус читал как увлекательную книгу о прошлом[134]. Археологические находки нашли в нем великолепного интерпретатора. Добытое упорным трудом образование помогло не оставаться в узких рамках формального их анализа, а посмотреть на вещи шире, ввести их в круг исторической аргументации, показать древность московского и именно кремлевского поселения и характерные черты быта древних жителей Московского края, а главное, связать происхождение Москвы с конкретным восточнославянским древним племенем или союзом племен – вятичами.
И все же И.Е. Забелина привлекали в первую очередь не так общие проблемы русской истории, как ее бытовая конкретность. Ученый стремился не только и, может быть, даже не столько выявить, что произошло в огромном Русском государстве в тот или иной период, сколько представить себе ясно и показать читателям, как это происходило, в какой бытовой обстановке протекала жизнь близких и далеких предков.
Плодотворность такого направления в изучении истории (получившего в дальнейшем название историко-археологического) показали первые же крупные работы И.Е. Забелина[135]. Он задумал издание (видимо, многотомное) «Домашний быт русского народа», которое должно было включать конкретные исследования жизненной обстановки различных слоев русского населения. Начать решил с быта царей – ведь именно о них у кремлевского архивариуса накопилось больше всего материала, относившегося к XVI–XVII вв. Издания «Домашний быт русских царей» и «Домашний быт русских цариц» вышли в свет в 1862–1869 гг. Нужно сказать, что выполнить поставленную задачу в полной мере И.Е. Забелину не удалось. Работа над первыми двумя томами вылилась в монументальное исследование, захватила автора целиком на длительный период. Не оставляя еще намерения продолжать его, автор хотел создать еще третий том – домашний быт дворян. Материалы для этого были, и И.Е. Забелин, как он обычно делал, начал разработку крупных глав будущего тома. Так появилась известная статья «Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве»[136].
Но продолжать в том же плане разработку темы, все более расширявшейся, он не смог, и третий том «Домашнего быта русского народа» так и не был создан. Думается, что одной из причин, по которой работа застопорилась, явились отчасти сами первые тома, которые оказались гораздо шире по содержанию, чем о том говорили их названия. Разграничить четко содержание книг о домашнем быте различных социальных групп русского народа оказалось невозможным, поскольку в историческом процессе и само развитие этих групп, как выяснилось, столь тесно взаимосвязано, что нельзя было говорить о быте одной из групп, минуя другие. В частности, в «Домашнем быте русских царей» и «Домашнем быте русских цариц» оказалось много материалов и о быте дворянства, горожан и о народном быте в целом. Это как раз и обусловило большую ценность исследования, выполненная часть которого имела сама по себе огромное значение для разработки русской истории, и отсутствие последующих намеченных автором томов вряд ли серьезно уменьшило его значимость. Книги не устарели и до сих пор.
Немногим меньшее значение имеют как обобщающие труды И.Е. Забелина (например, «История русской жизни с древнейших времен»), так и его исследования по частным вопросам истории русской культуры (например, «Материалы для истории финифтяного и ценинного дела в России» или «Черты самобытности в русском зодчестве»).
Работы И.Е. Забелина пользовались большим успехом у русской читающей публики. Этот автор открыл для широких кругов читателей целый мир родной старины, мир захватывающий, пленительный и вместе с тем заставляющий задумываться над современностью, действительностью. Уже первые его статьи
