Герцил и Болуту уже были среди них.
Марила посмотрела на лицо Нипса.
— В чем дело? — спросила она.
Нипс оторвался от Фиффенгурта и побежал вперед. Он протиснулся между ранеными, крича. Тогда Герцил встал и взял его за плечи.
Нипс вскрикнул резким, как у ребенка, голосом и закрыл лицо руками. Марила в панике повернулась к остальным.
— Кто-то умер, — сказала она. — Кто это был? Скажи мне, Таша, ради Рина!
Болуту подошел и заговорил с ними. Это была Лунджа, которая отделилась от других пловцов. Не в надежде спастись, а потому, что она знала, что акулы последуют за ней: она обильно истекала кровью от порезов на рифе.
— Это Бали Адро, который я помню, путь любви и самопожертвования, — сказал Болуту. — Мои братья обязаны своими жизнями сержанту Лундже так же, как и Рамачни.
— А как насчет Нипса? — спросила Марила. — Она тоже спасла ему жизнь?
Да, сказали они ей так быстро, что это прозвучало фальшиво. Как будто было чего стыдиться, какого-то предательства. Марила закрыла глаза.
— Не говорите мне, — сказала она. — Я хочу услышать это от него.
Таша посмотрела на Пазела.
— На жилую палубу, — сказала она. — Отведи меня прямо сейчас. Прежде, чем случится что-нибудь еще.
— Что может случиться?
— О, Пазел, не говори так! Просто отведи меня туда, шут ты гороховый.
— Сначала кое-что другое, — сказал Пазел. — Я не задержусь ни на минуту, клянусь.
Он побежал вперед, проскакивая через доброжелателей, которые пытались остановить и подбодрить его, хлопали его по спине и кричали: «Браво, Мукетч, ты чудо, ты мужчина!» — затем помчался вниз по Святой Лестнице и исчез.
Таша улыбнулась.
— Он направляется в лазарет, — сказала она.
— Только не говори мне, что он болен, — сказала Марила.
Таша покачала головой и рассмеялась.
— Нет, на этот раз. С ним вообще все в порядке.
На лице Марилы появилось выражение понимания и глубокого смятения. Она взглянула на Фиффенгурта, чье лицо тоже потемнело. Затем она помчалась за Пазелом, выкрикивая его имя.
— О, Мисси, — сказал Фиффенгурт. — Еще не было времени даже упомянуть об этом. Доктор Чедфеллоу убит.
Слезы, еще раз — словно они могли кого-то удивить. Она никогда не питала теплых чувств к Чедфеллоу, но, несомненно, это бы изменилось. Она знала, что Пазел любил этого человека, хотя он провел половину путешествия, притворяясь, что это не так.
— Ниривиэль сказал нам, что на борту остался только один врач, — сказала она. — Я думала, он имел в виду, что доктор Рейн не в счет. Кто убил его, мистер Фиффенгурт? Отт?
— О, нет, — сказал Фиффенгурт. — Этот ублюдок не в том положении, чтобы причинять кому-либо вред. Он попал в затруднительное положение, и я не могу сказать, что мне жаль.
— Тогда кто же это сделал? Кто мог убить треклятого доктора?
Фиффенгурт глубоко вздохнул. Тяжесть всего произошедшего, казалось, запечатлелась на его сухом и усталом лице, и Таша знала, что когда-нибудь поймет только часть этого, что большая часть рассказа будет утеряна.
— Арунис, — сказал Фиффенгурт.
Укусы акул были рваными и отвратительными. Одиннадцать длому подверглись нападению; одному грозила опасность потерять руку. Нипс с красными глазами ходил среди них, промывая раны раствором йода, который кто-то принес из операционной. Выжившие болезненно ухмылялись, передавая по кругу желтый зазубренный зуб размером с игральную карту. Он был извлечен из ноги пловца.
Наконец Болуту отвел людей в сторону.
— Ваша помощь — благословение, — сказал он, — но вас ждет другая задача. Идите, заберите Нилстоун и сделайте то, за что мой народ сражался и умер, чтобы позволить вам это сделать. У нас здесь достаточно рабочих рук.
— Сначала мы должны найти Паткендла, — сказал Герцил.
Это было нетрудно: Пазел и Марила сидели в коридоре перед лазаретом, прислонившись к стене. Глаза Пазела были очень красными; Марила держала его за руку.
Напротив них, теперь уже бородатый, но в остальном не изменившийся, сидел Джервик Лэнк. Он вскочил на ноги.
— Я бы хотел поприветствовать вас наверху, — сказал он, — но в палате куча народу, м’леди, и некому было меня заменить.
— Там ужасно, — сказала Марила. — Кровати полны курильщиков смерть-дыма, пристегнутых ремнями, чтобы они не могли навредить себе. И другими, кого порезали или избили. У банд больше нет тактики. Они просто ненавидят друг друга, морпехов и всех, кто пытается сохранять нейтралитет.
Они тоже встали, и Таша положила руку на щеку Пазела.
Он печально улыбнулся.
— Все в порядке, — сказал он. — Игнус не был моим отцом, ты же знаешь. Хотя, в конце концов, из него получился бы неплохой отец.
— Этот корабль сошел с ума, — сказал Джервик. — Во всяком случае, до сегодняшнего утра. Я слышал, как они подбадривали вас всю дорогу сюда. Они сделали это для Роуза в день Нового Года. Но с тех пор не было ни одного счастливого момента, когда команда чувствовала бы себя командой. Вы поступили правильно, просто вернувшись.
— И ты помог спасти корабль, на который мы вернулись, — сказала Таша. — Я всегда буду благодарна тебе за это. Многие мужчины просто бы сдались.
— Многие мужчины так и сделали, — сказала Марила.
Более старший смолбой буквально засветился от их похвалы.
— Когда Лэнк решает что-то сделать, он это делает. — Затем он внезапно смутился. — Нет, нет. Это вранье. Ты знаешь, какой была моя жизнь — жизнь большой свиньи, а, Мукетч? Я чуть не убил тебя, раз или два.
— Забудь об этом, приятель, — сказал Пазел, почти не слушая. — Мы все изменились.
— Так ли это? — спросил Джервик. — Вы все такие же умные. А я... — Он пожал плечами. — На амброзии не вырастут розы, и тупицы не станут умными. Это я, верняк? Вам не нужно притворяться.
Марила подошла поближе к Джервику. Она протянула руку и схватила смолбоя за челюсть, которая отвисла от изумления.
— Пообещай мне кое-что, — сказала она.
— Чо?
— Что ты никогда больше этого не скажешь. Ты не глупый. Это ложь, которую кто-то сказал тебе, потому что он не мог сказать, что ты слаб. Забудь ее.
Воцарилось молчание. Джервик перевел взгляд на других смолбоев.
— Если ты хочешь вернуть себе
