class="p">— «Чатранд» спускает ялик, — сказал Рамачни, глядя вперед. — Сначала мы должны поднять на борт раненых, а затем Нилстоун и Ташу. Пазел, ты тоже должен пойти, поскольку Эритусма велела тебе сопровождать ее, и... О демоны под нами, нет!
По обе стороны лодки темные плавники рассекали воду. Это были акулы: те же самые серые существа размером с человека, которые плыли за змеем у мыса Ласунг. Но эти акулы не следовали ни за каким змеем. Они следовали за кровью.
Все в лодке предупреждающе завопили. Кто-то из пловцов, должно быть, услышал, потому что все они нарушили строй, а затем начали спасаться бегством.
— Их убьют! — воскликнул Нипс. Герцил встал и поднял свой лук.
— Убери его, ты с ума сошел? — закричал Рамачни, запрыгивая на нос. — Освободите пловцов и гребите дальше! — С этими словами маленькая норка спрыгнула с носа и приняла форму совы прежде, чем ее тело успело коснуться волн.
Герцил вытащил нож и перерезал веревки. Он сильно перегнулся через нос, и Таша отчаянно вцепилась в его пояс, испугавшись, что он тоже попадет к акулам.
— Кто это, что он делает? — воскликнул Пазел.
Таша прищурилась: один из длому отделился от остальных — и акулы последовали за ним. Как и на мысе Ласунг, существа охотились сплоченной стаей, которая никогда не разделялась. Казалось, ужас охватил одного пловца, который, должно быть, ожидал, что акулы последуют за большей группой. Но кто знал, как этот коллективный разум делал свой выбор? Ведущая акула добралась до пловца, и Таша увидела, как длому повернулся и раскрыл свои руки — жест, странно похожий на объятие. Таша на мгновение закрыла глаза; когда она посмотрела снова, пловца уже не было.
Рамачни пролетел над акулами, сложил крылья и нырнул.
Длому направлялись к «Чатранду» из последних сил. Но теперь акулы повернули как единое целое, возобновляя атаку. Спасательная шлюпка еще больше отстала. Нипс почти рыдал, выкрикивая имя Лунджи.
Внезапно в воде вокруг акул что-то изменилось. Сначала Таша не могла понять, что это было. Но потом она поняла: вода закипела. Через несколько секунд вода превратилась в смертоносный пар.
О, слава богам. Рамачни всплыл на поверхность в эгуар-форме, и невообразимый жар его тела буквально испарял море. Они могли видеть его, темное чудовище, плавающее в пене, и чувствовали запах серных паров. Ближайшие акулы были убиты мгновенно; те, что были позади, плыли дальше, обезумевшие от крови, навстречу своей смерти. Многие рассеялись в замешательстве, но они так и не перегруппировались и не перешли в атаку. Еще через минуту первые длому уже забирались в лодку, которая покачивалась у борта «Чатранда».
Зверь, которым был Рамачни, держался на расстоянии, но его раскаленные добела глаза сверкали на них из пара.
— Гребите дальше! — крикнул Герцил. — Боюсь, наш маг сам в некоторой опасности, иначе он не смотрел бы на нас такими глазами.
Наконец они приблизились к кораблю. Высоко наверху люди трудились у кабестана, поднимая ялик и раненых длому на палубу. Затем над водой раздался высокий голос:
— Триумф! Триумф! Триумф! Триумф! Триумф!
Таша подняла глаза и расплакалась от радости. Фиффенгурт и Марила махали с поручней, опять и опять выкрикивая их имена. Мастиффы лаяли так, что могли поднять мертвых, их лапы и морды появлялись и снова исчезали. Внезапно Фиффенгурт повернулся и поманил их рукой, и толпа, целая орава бросилась к поручням, приветствовала их, наконец-то безоговорочно заревела, как единое целое, без сомнений. И сквозь этот рев она все еще могла слышать истеричный писк Фелтрупа Триумф! как будто это было единственное слово, которое он знал.
Рамачни, все еще в форме эгуара, умчался от них на большой скорости.
— Куда, во имя Девяти Ям, он направился? — спросил Пазел. Но в это мгновение огромная черная фигура эгуара исчезла, и ее место заняла маленькая, беспомощная фигурка норки.
— Боги смерти, он едва плывет! — воскликнул Болуту. Он вскочил, нырнул, не сказав больше ни слова, и мощно поплыл к магу.
— Ты что, не понимаешь? — сказала Таша. — Рамачни должен был двигаться быстро, когда менялся обратно. Если бы он позволил воде нагреться вокруг себя, то погиб бы точно так же, как акулы.
Когда Болуту вернулся со своей небольшой ношей, маг был слишком измучен, чтобы даже стоять. Таша взяла его на руки и стала вытирать своей рубашкой.
Приветственные крики продолжались и продолжались. Вскоре спасательная шлюпка с «Обещания» была надежно закреплена на шлюпбалочных цепях и начала подниматься вверх на борт «Чатранда».
— Эта трансформация дорого мне обошлась, — сказал Рамачни. — Возможно, я восстановлю свои силы перед тем, как покину этот мир, но, с другой стороны, возможно, и нет. Вы не должны зависеть от меня, если дело снова дойдет до сражения.
— Просто отдохни, — сказала Таша. — В следующий раз будем сажаться мы.
Рамачни уронил голову ей на колено.
— Я верю, что вы сможете, — сказал он.
Как только матросы отошли от поручней, Нипс спрыгнул на палубу и обнял Марилу. Она смотрела, как они поднимались — с растрепанными волосами, круглым животом, сжав руки в кулаки. Она хмурилась, отчаянно стараясь не расплакаться. Теперь он поцеловал ее, и борьба прекратилась. Ее руки обвились вокруг мужа, и ее громкие, безудержные рыдания заставили Ташу понять, почему она так усердно старалась подавить свои чувства, в другое время. Нипс нежно положил руку ей на живот, и на его лице появилось выражение удивления.
Фелтруп, со своей стороны, перестал пищать только потому, что его тоже душили слезы:
— Таша, Таша, вас не было целую жизнь. Вы вернули доброту на этот корабль и возродили его!
— Пока нет, Фелтруп, дорогой.
— И вы выполнили свою миссию: забрали Нилстоун у Аруниса и убили его!
— Фелтруп! Откуда ты это знаешь?
— Арунис, — сказала крыса. — О, дорогая, нужны тома, чтобы рассказать...
— Проказники! Негодяи! — Фиффенгурт смеялся, обняв за шеи обоих смолбоев и перепачкав свою униформу сажей. — Леди Таша, как вам удалось так долго прожить с этой парой обезьян?
— Как вам удалось удержать корабль на плаву без нас? — спросил Пазел. Нипс уже собирался отпустить собственную колкость, но его улыбка исчезла, когда он посмотрел на раненых длому, которым уже оказывали медицинскую помощь неподалеку, у грузового люка. Юноши направлялись к длому, чтобы выразить им свою благодарность и помочь перевязать их раны, если смогут.
