– все на выход», – я заметила про себя и вновь подивилась совпадению.
Войдя внутрь декорации я нашла дорогу в помещение, где бывала, насколько помнится, не больше раза или двух, но опознала местность с изнанки. В главном офисе, обращенном на улицу, нашлась Тамара в окружении стопок и пачек неупакованных бумаг и пирамиды разрозненных изданий. Выглядела она занятой, усталой и очень грустной, модное платье с полосами спектральных цветов смотрелось на ней, как рабочий сатиновый халат неожиданной расцветки, хорошо сохранившиеся каштановые кудри были подвязаны на затылке черной атласной лентой. Тем не менее я заметила не впервые, что любая атрибутика подчеркивала осанку Тамары, тонкость черт и прочие вечные достоинства. Стильная дамочка, ничего не скажешь!
– Здравствуйте, Катя! – сказала Тамара, разглядев меня на пороге. – Извините за неудобство, как видите – выезжаем.
– Мне тоже пришлось выехать, – заявила я вместо «здрасьте», явственно и очень неловко для себя потерявшись.
– Надеюсь, что не в никуда, – отозвалась Тамара. – Неделю назад мы получили предписание – и привет! От журнала осталась лицензия на память, можно повесить в рамочку у себя в гостиной. Остальное – в чулан либо на дачу на чердак.
– У меня примерно то же самое, – утешила я Тамару. – Даже не знаю, куда забрать архив, он на носителях, фирма ликвидировалась без меня. А что у вас стряслось? Остались без рекламы?
– Учредители проиграли войну капиталов, помещение пошло в залог, мы оказались на улице, – лаконично сообщила Тамара. – Хотя выходное пособие отдали честь по чести. Но не будем о грустном.
– Увы, приходится, – сказала я, вновь потерявшись. – Вернее, оно не приходит одно. Мой компаньон, а ваш старый знакомый тоже отбыл с концами, хотя ничего не проиграл. Выходное пособие тем не менее оставил, скоро с ним разберусь, но это не все.
– Простите меня, Катя! – вдруг встрепенулась Тамара. – За малодушие. Садитесь.
Я послушно опустилась на подвернувшееся кресло. Хотелось поскорее узнать, за что Тамара собиралась просить прощения, это стало полной неожиданностью.
– Я понимала, к чему дело идет, но вас не оповестила, – доложила Тамара. – По малодушию. Думала, что в конце концов – каждый за себя. А вы нашли нужным со мной поделиться. Скажите, Катя, «не все» – это девушка из вашей конторы?
Здесь выявилось недоразумение, с которым мы долго разбирались, однако разрешили к взаимному удовлетворению. Оказалось, что бедняжка Тамара верно вычислила ситуацию с изменой общего возлюбленного, но грешила на другую девушку. Ей померещилось, хотя с основаниями, что разлучницей выступила Надежда Яхонтова, поскольку именно её они застали в офисе на месте при исполнении чего-то не совсем благовидного однажды поздним вечером. Когда я разуверила Тамару – предъявила картинку с партнером и Эллой Крохиной среди буйных тропиков, то поняла, что с души у Тамары свалился камень громадного размера. Секрет душевных мук Тамары открылся, не отходя от кассы, и прочитался, как по-писанному.
Сама бы съехала с катушек, приведись узнать, что меня сменяли на белокурую девицу с крепкими формами, голубыми глазами навыкате и нехитрым внутренним содержанием, включающим неблаговидные поступки между делом. Такое допущение больно бьет по самолюбию и вызывает сильные сомнения по поводу самооценки. Разумеется, подобная добавка стала бы лишней при общем эмоциональном стрессе.
В данном контексте я выступила, как ангел, принесший благую весть исстрадавшейся Тамаре. Теперь её душевные муки обрели чистоту и достоинство (см. описанную выше заявку на лит-романс для покойника Марата) и потекли в стандартном русле. Однако, не знаю, простит ли Тамара себе и мне, что открыла душу вслух и въявь. Не отходя от кассы.
«…Если бы мы пошли другим путем, свернули переулком раньше, – рассуждала она, надо думать не впервые, с болью, но уже без стыда. – Если бы я не указала, что вот она ваша контора. Разговор был сложный, с вывертами, мы словно не по городу шли, а каждый по своему прошлому. Хотя вдвоем, но никак не могли найти общего языка. Хотели, но не получалось. И словно бес толкнул под руку, сказала как бы между прочим: «Вон там, в домике за пустырем, сидит твоя компаньонка Катя, еще не был?» А какое мне было дело, скажите на милость?
Юлик глянул, куда я указала, и заметил, что там свет горит, не у Кати ли? Она, кстати, не здесь, вроде, была в Европе, неужели успела приехать? Не пойти ли посмотреть? Ну и пошли, выяснили у охраны, что офис работает, там ваши девицы орудуют на ночь глядя, очень старательные барышни – нам так сказали. Застали эту барышню, она старалась на совесть, вывернула всё наизнанку, очень была недовольна нашим появлением, сказала, что помочь не может, приходите завтра, ищите напарницу. После этого Юлик погрузился в рассеянность, довез меня до дому, обещал скоро объявиться и пропал из виду. Ни слуху, ни духу – я чуть с ума не сошла. Всё оборвалось, как не бывало, в воздухе растворилось. Через три дня позвонила ему на мобильник, не удержалась, а он объявил со смущением, что был занят… Я сказала с сердцем, мол, как освободишься – звони!
И бросила трубку, буквально. Швырнула об пол, детали посыпались. Пришлось покупать новый телефон. Когда подключила, то ни одного звонка и ничего до сих пор. Что я еще могла думать? Впрочем, извините, Катя, наверное, вам это не очень интересно. И спасибо еще раз, что поставили в известность. Действительно, вышло по справедливости – каждый остался при своем, а наше время истекло.
К откровению по части законченного общего романа очень кстати далее подверсталось сообщение, что накануне Тамара стала бабушкой, дочка Анечка сама обзавелась дочкой и назвала девочку Марианной, в честь своей сводной бабушки, второй по счету свекрови Тамары. Сложно, надо думать, вывернулась семейная история, которую я припомнила с трудом, но одобрила новость.
Далее спросила, чем Тамара думает заняться, если журнальный бизнес рассыпался в руках. Тамара ответила, что маленькая внучка не даст ей заскучать. На том и согласились, обменявшись реальными координатами.
Кстати или нет, но с начала и по сию пору я не имела понятия, насколько Тамара в курсе, что является составной частью треугольника, «любви последней, зари вечерней…» Далее «полнеба охватила тень» и…
Нетоварные остатки догорели и растаяли без следа…
4. Назовем его эпилог
(вычурно выражаясь)
Во первых строках краткого эпилога я получила свои носители заодно с прочим конторским барахлом, притом самым неожиданным образом. Меня известила Ванда, бывший директор издательства «Факел», к тому моменту сменившему имя на отменно пошлый «Светоч». Когда Ванда назвалась по телефону этим
