вертя в руках посудину с синим хвостатым скорпионом.
С получки Светке, из носа кровь, надо отдать триста… нет, двести пятьдесят… двухсот, пожалуй, пока хватит… И Вадику — столько же, пусть не думает, что евреи жадные…
Третье место финансового хит-парада занимала администратор ООО «Магнат» Добровольская Н.С. Седьмого марта Маштаков после работы заглянул в бар чисто поздравить Нину и презентовать томик стихов Бродского (как донесла разведка — в её домашней библиотеке такого не было). Польщённая вниманием Нина настояла на ужине из двух блюд и десерта. Когда насытившийся Миха поинтересовался, до каких размеров вырос его кредит, она озвучила ту же цифру, что и неделю назад — четыреста двадцать пять рублей ноль-ноль копеек. Маштаков сказал, что такой результат противоречит арифметическим правилам сложения. В ответ Нина обратилась к его логике: «А если бы ты ко мне домой пришёл, тоже бы счёт за угощение потребовал?». Толерантная Нинон хоть и не напоминала о долге, размер его следовало сократить при первой возможности хотя бы на полтинник.
«Магнату» Жоре Сметанюку Маштаков задолжал триста. Ресторатор покамест потерпит, не бедный.
А вот соседка по подъезду тётя Паша не потерпит. Перехваченную позавчера сотню пенсионерке надлежит возвернуть срочно.
Остальные кредиторы были Тит, Сан Саныч, Андрейка, Лёва Муратов, Айвазян, Муравьёв Юрий Анатольевич и прочие лица милицейской наружности. У сослуживцев Миха одалживался по мелочи — от двадцатки до стохи. Всем сразу вернуть не реально, хотя бы через одного, а то из доверия выйдешь…
До получки оставалось долгих одиннадцать дней, при условии, что не задержат. Может, приказ на «майора» к этому времени из области подойдёт. Тогда заживём! Доходы аж на сто деревянных в месяц повысятся… Бляха, придётся проставляться, обмывать большую звезду. Штуку всяко ухнешь, чтобы поляну накрыть. Но где её взять, пресловутую штуку? Хоть отказывайся от этого «майора», от которого только лишние головняки. А весьма условное моральное удовлетворение на булку не намажешь… Кого в его возрасте удивишь майорским чином? Вот кабы «генерал-майора» дали б… Вот тогда бы можно было с месячишко на службу в форме походить… А что? В троллейбусе ему место стали бы уступать… Хотя, в общественный транспорт в генеральских погонах могут не пустить… А обучены ли генералы в общественном транспорте ездить? Без помощников, адъютантов, референтов и персональных водителей? И потом, не каждый генерал по комплекции между поручнем в салон протиснется…
Фантазиями Миха приподнял себе настроение. Правда, ненадолго, потому что на ум пришла тёща Ксения Витальевна, обосновавшаяся на его территории без объявления даты выбытия. По итогам вчерашних событий ставший нарицательным стоицизм римлянина Гая Муция Сцеволы, демонстративно сжегшего на огне правую руку, мерк по сравнению с Михиным терпением.
Последнюю пятилетку тёща взяла манеру общаться с Маштаковым как с прокажённым, выпущенным из лепрозория по недосмотру персонала. Разговаривала монотонным менторским тоном, не разлепляя губ и трепеща ноздрями. Татьяна доверяла матери секреты семейной жизни без исключения. Разубедить её в ошибочности такой позиции Михе не удалось даже в урожайные годы, а теперь на подобную тему он и не заикался. Подари судьба Ксении Витальевне шанс стать присяжным заседателем по делу зятя, она бы за всю коллегию вынесла единогласный вердикт: «Виновен, снисхождения не заслуживает».
На праздничном столе, кроме литрушки «спрайта», присутствовала также бутылка полусухого «Молока любимой женщины». Немецкое винцо порекомендовала Нина. Миха взял в «Посылторге» бутылку без задней мысли, однако за столом Ксения Витальевна высказала мнение, что поступок зятька как всегда с подначкой. Маштаков категорически отрицал свою причастность к какой-либо каверзе. Разлив вино по трем бокалам, он воздел свой кверху, мучительно складывая в уме строчки наилучших пожеланий присутствующим любимым женщинам. Тёщин взгляд, уставившийся в спиртной напиток в его руке, едва не заставил жидкость задымиться.
— Может, не стоит рисковать? — вопрос сопровождался прерывистым придыханием.
В понимании свойственницы номер один, зятю, конченому алкоголику, достаточно было сделать единственный глоток вина, чтобы уйти в аут минимум на неделю.
Дашка с Маришкой устали держать стаканчики с пузырящимся прозрачным «спрайтом». Старшая дочь стопудово поняла, что имела в виду бабушка, обращаясь к папе.
— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, — Миха ответил банальщиной и приступил к тосту как к таковому.
Вино на вкус оказалось невнятным, градус в нём почти не чувствовался, единственный плюс — оно было холодным.
— Ц-ц-ц! — залпом осушив бокал, Маштаков звонко щёлкнул языком. — Какой букет! И ещё это, как его, чёрт… послевкусие! Бесподобно! И зачем только Менделеев водку придумал?
Когда девчонки покинули стол, под горячее тёща затеяла крупный разговор о жилищных проблемах семьи единственной дочери.
— В такой тесноте дети не могут нормально развиваться. Куда это годится? Никуда это не годится. Спят в два яруса, будто на нарах. Мариночке скоро в первый класс, где вы собираетесь ставить ещё один письменный стол?
— По очереди будут уроки делать, — после второго бокала вина Миха пребывал в недолгом приятном расслабоне.
Двухкомнатную «хрущевку» на Эстакаде он получил на первом году работы в прокуратуре как промежуточный вариант, в расчете на скорое улучшение жилищных условий. Тогда они с Танюхой на седьмом небе бабочками порхали от осознания того, что у них появилась своя крыша над головой. Но ничто в жизни не бывает более постоянным, чем временное. Со сменой в стране политического строя строительство жилья, ведшегося в Остроге приличными темпами, замерло. В милиции Маштакова даже в очередь нуждающихся в улучшении жилищных условий не поставили. По шесть метров на члена семьи у него выходило, а дети были однополыми, следовательно, могли обитать в одной комнате.
Теоретически возможность расшириться имелась. Для этого следовало продать свою приватизированную двушку и с доплатой приобрести трешку, хотя бы «брежневку». Перевести вопрос в практическую плоскость не позволял хронический дефицит семейного бюджета.
Тёща продолжала нудеть про второй письменный стол, в связи с чем Миха вежливо поинтересовался у неё, не одолжит ли она им без отдачи тысяч двести в твёрдой отечественной валюте. Татьяна мгновенно загородила маму собственным телом, выкрикнув: «Перестань кривляться!», хотя Маштаков не привёл в движение ни одну из мышц лица.
— Пускай погарцует, он же у нас самый остроумный, самый начитанный, — скупым жестом сухой ладошки Ксения Витальевна показала дочери, что способна постоять за себя. — Только вот почему-то семью содержать наш умник не в состоянии.
Затем последовало программное заявление.
— Я думаю, будет правильно, если вы обменяетесь квартирами с твоими родителями, — тёща принципиально избегала обращаться к Михе по имени, всегда говорила «ты» или «он». — Зачем им, пенсионерам, на двоих — трехкомнатная улучшенной планировки? А вы как раз решите проблему. Может,
