Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
— Я вас понимаю, — отвечал он, — и вполне вас оправдываю, но я надеюсь, что вы согласитесь со мною. Я хотел повидаться с господином Лагором, теперь мне надо познакомиться с господином Фовелем. Понимаете ли, это необходимо! Неужели вы не можете потерпеть каких-нибудь пяти минут? Я ему представлюсь как ваш родственник, и вам не придется сказать ему ни единого слова.
— Да, я этого хочу. Идем, черт возьми! Ну, живее переодевайтесь! Уже поздно, и хочется есть. Мы позавтракаем по дороге.
Едва кассир вошел в спальню, как раздался новый звонок.
Вердюре пошел отпирать. Это был швейцар, принесший объемистый пакет.
— Письмо к господину Бертоми! — сказал он.
Это было совсем особенное письмо. Адрес был написан не от руки, а составлен из печатных букв, тщательно вырезанных из книги или из газеты и наклеенных на конверт.
— Вот так письмо! — воскликнул Вердюре. И, обратившись к швейцару, он сказал: — Подождите здесь, через минуту я выйду.
Он оставил швейцара в столовой, вошел в гостиную и затворил за собою дверь. Здесь он нашел Проспера, который, услыхав звонок и чужой голос, шел было узнать, кто это пришел.
— Посмотрите-ка, что вам принесли! — сказал Вердюре и без церемоний разорвал пакет.
Оттуда посыпались банковые билеты. Он сосчитал их. Оказалось десять. Проспер побагровел.
— Что это должно означать? — спросил он.
— А вот узнаем! — отвечал Вердюре. — Кстати, вот и записка!
Записка, как и адрес, тоже была составлена из печатных букв, вырезанных из книги и наклеенных на бумагу.
«Дорогой Проспер, друг, которого ужасает ваше положение, посылает вам эту помощь. Это от всего сердца. Уезжайте, бросьте Францию, вы еще молоды, будущее еще перед вами. Уезжайте, и пусть эти деньги послужат вам на счастье».
— Весь мир сговорился против меня! — воскликнул Проспер. — Все хотят, чтобы я уехал!
Вердюре самодовольно улыбнулся.
— Наконец-то! — сказал он. — Открыли глаза, начинаете понимать! Да, мой друг, на свете есть люди, которые вас ненавидят за причиненное вам зло; есть люди, для которых ваше присутствие в Париже будет служить постоянной угрозой и которые желают откупиться от вас деньгами.
— Но кто эти люди? Скажите мне! Объясните, кто прислал мне эти деньги?
Вердюре печально покачал головой.
— Если бы только их знать! — ответил он. — Тогда бы я считал свою миссию исполненной, так как знал бы, кто совершил ту кражу, которую приписывают вам. Но мы еще поищем! Начнем со швейцара!
И он отворил дверь и крикнул:
— Подите-ка сюда, любезный!
Швейцар подошел.
— Кто вам передал этот пакет? — спросил его Вердюре.
— Комиссионер. Он сказал мне, что доставка уже оплачена.
— Он вам известен?
— Даже очень хорошо. Он стоит всегда у винного погреба на углу улицы Цигаль.
— Позовите его ко мне.
Швейцар вышел, а Вердюре достал из кармана памятную книжку, разложил перед собою банковые билеты и, глядя то на них, то в книжку, старался сличить номера с написанными в книжке.
— Эти билеты присланы вам не вором, — сказал он решительно.
— Вы думаете?
— Я в этом уверен. У меня выписаны все номера украденных билетов.
— Как! Их не было даже у меня!
— Зато они были в банке. И это к счастью. Ну-с, посылка эта исходит не от вора. Очевидно, эти деньги посылает вам то другое лицо, которое находилось у кассы в момент кражи, которое не могло помешать и страдает теперь угрызениями совести. Вероятность присутствия при краже двоих лиц, подтверждаемая царапиной, теперь становится очевидной. Ergo — я прав.
Кассир из всех сил старался понять эти слова, боясь перебивать Вердюре.
— Поищем теперь, — продолжал высокий господин, — поищем теперь, кто это второе лицо, находившееся при краже.
И он взял письмо, медленно прочитал его три или четыре раза, изучая построение фраз и каждое слово.
— Да, это несомненно, — проговорил он. — Это письмо составлено женщиной. Мужчина, оказывая приятелю денежную услугу, никогда не написал бы «помощь». Это обидно для получателя. Мужчина в этом случае употребил бы слово «взаймы», «безделицу», или попросту — «эти деньги», но никогда не «помощь». Только одна женщина, которой непонятны глупые мужские условности, может выражаться так прямо. А фраза «Это от всего сердца» — уже совсем бабья.
— Вы ошибаетесь, — обратился к нему Проспер. — В этом деле не может быть замешана никакая женщина.
Вердюре не обратил на его слова внимания.
— Посмотрим теперь, — продолжал он, — откуда вырезаны все эти буквы.
Он подошел к окну и с вниманием ученого стал рассматривать наклеенные слова.
— Эти буквы не из газеты, — сказал он, — не из романа и даже не из прейскуранта. Они такие характерные, что, кажется, я их где-то видел!
Он остановился, полуоткрыл рот, стараясь припомнить, а затем вдруг ударил себя по лбу.
— Знаю! — воскликнул он. — Знаю! Черт возьми! Как я об этом сразу не догадался! Все эти буквы вырезаны из молитвенника. Надо проверить…
И осторожно он провел кончиком языка по бумаге, смочил им наклеенные буквы, и как только клей растаял, он стал их отдирать булавкой. На другой стороне одного из слов было напечатано по латыни «Бог».
— Ну что же? — улыбаясь от удовольствия, воскликнул Вердюре. — Я прав. Но что сталось с этим несчастным молитвенником? Сожгли его? Нет, книгу в кожаном переплете не скоро сожжешь. Ее забросили куда-нибудь в угол.
В это время возвратился швейцар, приведший с собою комиссионера с угла улицы Цигаль. Вердюре пришлось прервать свои изыскания.
— А, ты очень кстати! — ласково воскликнул он. И он показал комиссионеру конверт. — Ты принес сюда сегодня утром это письмо? — спросил он его.
— Так точно, сударь. Я даже адрес заметил. Сроду таких не видал…
— Кто тебе вручил его? Мужчина или женщина?
— Нет, сударь, мне передал его комиссионер.
— Ты знаешь его?
— Никак нет.
— Какой он из себя?
— Так, небольшой и не маленький, одет в зеленый кафтан, медаль имеет!
— Да ведь это приложимо ко всем комиссионерам сразу! Не сказал ли он тебе, кто его посылал?
— Никак нет. Он только дал мне десять су и сказал: «Неси на улицу Шанталь, дом тридцать девять; сейчас на бульваре мне передал это письмо какой-то кучер».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
