— Ложись. — Даже мне самому мой голос кажется непривычным. Хриплым, как будто надтреснутым. Таня устраивается поудобнее, и мы начинаем массаж. После того, что между нами случилось, я могу позволить себе некоторые вольности. Как следует отработав воротниковую зону, спускаюсь все ниже и ниже. Я не ограничен временем и могу делать все, что душа пожелает, к тому же Таня совсем не против. Осторожно поглаживаю попку, разминаю бёдра, икры, беру в ладони ее маленькую ножку. Она вся — маленькая и компактная. За исключением разве что довольно тяжелой груди. Нажимаю на точки, осторожно прорабатываю одну ступню и вторую. Улыбаюсь, слушая, как она, совсем не стесняясь, мурлычет. Это совершенно волшебные звуки.
Завершаю процедуру и осторожно склоняюсь к Таниному уху:
— Полежи немного. — Накрываю ее простыней и бреду наощупь к столу. Беру банку, засыпаю травы в чашу.
— Как ловко у тебя выходит, — слышу сонный голос Тани.
— К этому привыкаешь.
— К слепоте? Да, наверное. Но это трудно понять.
— Когда-нибудь я тебе покажу, как это, — обещаю я, — можешь вставать.
Мы пьем чай. Я хочу спросить, и трушу, как последний кретин:
— Он больше не объявлялся?
— Кто? Сашка? Нет. Он теперь, наверное, нескоро придет.
— А если все же появится? Попросится назад?
Таня замолкает. Надолго замолкает, и я уже не уверен, что хочу слышать ответ.
— Я не знаю, — тихо шелестит она. — Танцы на граблях — наша семейная забава.
Как это комментировать? Понятия не имею. Мне бы радоваться, что она ответила честно, но я испытываю лишь суеверный страх. И я отшучиваюсь:
— Ну, и хорошо, что не знаешь. Люди, которые знают все — танцуют на граблях с особым изяществом.
— Степ…
— Да?
— А поехали к тебе? У тебя так спокойно… Мне плакать хочется.
На дорогу уходит каких-то десять минут, даже пешком путь до дома не вызывает у меня много времени, что уж говорить о машине? Вообще я не люблю ездить на пассажирском сиденье, срабатывает внутренний барьер. Но с Таней мне ехать не страшно. Машину она ведет уверенно и плавно.
Первым делом дома идем на кухню.
— Ты голодна?
— Нет. А вот тебя покормить не мешало бы. Хочешь, я что-нибудь приготовлю? Сегодня моя очередь, — её улыбку я не вижу, а слышу в её голосе.
— Если ты этого действительно хочешь. Погоди только, я сейчас…
Выхожу в коридор, отодвигаю в сторону дверь шкафа. Где же он? Щупаю попадающуюся под руки одежду, пока не нахожу его — тонкий шелковый шарф. Когда-то давно я зачем-то его купил в Китае. Мне понравилось, как он ощущался под руками. Возвращаюсь.
— Я здесь.
Иду на звук, поднимаю ладонь, веду пальцами по её красивому лицу.
— Повернись спиной.
Дыхание Тани испуганно учащается, но она делает так, как я прошу. Осторожно сворачиваю шарф в несколько слоев и плотно повязываю у нее на глазах.
— Не давит?
— Нет. Все в порядке. — Ее голос слаб, я с трудом различаю слова.
— А теперь приступай.
— К чему?
— К готовке. Я ведь обещал тебе показать, как это — жить наощупь.
На секунду она теряется. Потом медленно кивает головой:
— Ладно. — Таня несмело тянется к пакету с овощами.
— Что ты видишь?
— Ничего. Темноту. И какие-то светящиеся пятна.
— Так видит темноту любой зрячий человек. А вот как ее видит незрячий, зависит от того, в каком возрасте он потерял зрение. Если как и я — в зрелом, человек мыслит теми же образами, что и зрячие люди. Просто информацию о них он получает с помощью других органов чувств. Ощущаю жар на коже — представляю яркий солнечный свет, слышу шелест листвы — вижу зеленые деревья. Вдыхаю дым костра — и перед глазами золото осени. А вот аромат чайных роз для меня теперь навсегда связан с тобой. — Чуть наклоняю голову, вдыхаю ее нежный аромат. По коже Тани проносится стая мурашек. Я чувствую их пальцами. Я осязаю ее волнение.
— Степан… — выдыхает она.
— Что ты сейчас представляешь? — подношу к носу Тани дольку огурца.
— Огурец, — улыбается Таня. — Это легко.
— Какой он?
— Зеленый.
— Свежий?
— Это можно определить по запаху?
— Можно, но тебе пока будет проще — наощупь. — Нахожу руку Тани, вкладываю в нее огурец и жду ее реакции.
— Я представляю зеленый свежий не слишком большой огурец.
— Видишь? Все просто. Управишься с салатом? А я разогрею мясо.
Таня справляется со своим заданием, хотя и сокрушается, что порезала овощи кое-как. Она отказывается от мяса, но соглашается на салат. Наш ужин на этот раз сопровождается ее сосредоточенным сопением. С моих губ не сходит улыбка. Самый обычный прием пищи для незрячего человека поначалу напоминает квест.
— Слушай, где ты купил такие вкусные овощи? Обалдеть ведь, как вкусно!
— В моих овощах нет ничего особенного. Просто в отсутствие зрения все другие твои чувства обостряются. Абсолютно все… — привстаю, склоняюсь над столом и, наконец, касаюсь ее губ губами.
Глава 12
На вкус Степан — чистое счастье. Его язык проникает в мой рот, и я полностью ему подчиняюсь. Толкаюсь навстречу своим языком, прихватываю губы губами. Удивительно, но мы целуемся с ним впервые. И может быть поэтому, а может оттого, что на моих глазах до сих пор оставалась повязка, мои ощущения какие-то запредельные. Мне кажется, я умру, если это сейчас прекратится.
Тянусь руками к шарфу, но Степан протестует. Перехватывает мои пальцы на тугом узле, отрывается от моих губ:
— Не нужно. Оставь. Так будет острее…
Господи, куда больше? — хочется крикнуть мне, но я послушно отвожу руки. Мою ладонь перехватывает рука Степана. Я раньше не знала, сколько счастья содержится в этих простых касаниях. Не думала, что держать мужчину за руку настолько приятно. Не потому ли, что раньше мне не на кого было опереться? Или, может, дело конкретно в этой ладони? Широкой ладони с камушками мозолей на внутренней стороне. Веду по ним большим пальцем, чуть царапаю ногтями, в то время как наши губы исследуют друг друга. Мы не соприкасаемся телами. И в этом тоже что-то есть.
Так продолжается бесконечно долго. Самые сладкие поцелуи в моей жизни теперь будут ассоциироваться с ароматом зелени и огурцов. Эта мысль заставляет меня рассмеяться.
— Что тебя так развеселило? — спрашивает Степан, прокладывая жаркую влажную дорожку к моей шее и ниже.
— Наши поцелуи пахнут укропом. Представляешь, теперь, каждый раз проходя мимо овощных павильонов, я буду их вспоминать и впадать в горячку…
