Да разве только Наблюдательницы? Всем туда дорога, на Первый, всем! И Санитарам, и Техникам, и Воспитателям. В конце концов каждый из них толкнёт железную дверь и окажется там… Конечно, некоторых хотелось бы оставить. Серёжку, например. Или Ваську. Ведь сколько сил, сколько энергии потрачено на их Обработку! Если бы такую прорву энергии выпустить в Натуральный Мир – вполне хватило бы на создание пары-тройки спиральных галактик… Да… И ведь результат, судя по всему, неплохой. Но закон есть закон, ничего не поделаешь. А закон – это желание Тех, Кто Без Имени И Формы. Им нужно нечто, и своё нечто они получат. Как Верховный Сумматор он им это обеспечит. Всё что угодно отдаст он им всего лишь за минуту Слияния. И хотя такие минуты бывают нечасто, но запоминаются намертво.
Медленно, угрюмо и глухо начинает звучать в голове тёмная, не из этого мира музыка. В ней нет ничего привычного, в ней не разобрать ни одной знакомой ноты – но сознание постепенно меркнет, и вокруг остаётся пустыня, озаряемая тёмно-лиловым, почти чёрным пламенем. Музыка меж тем умолкает, но она теперь и не нужна – ведь приходит Понимание: лиловый огонь – это он сам и есть! Тогда он медленно, а потом всё быстрее и быстрее начинает расти, расширяться, заполняя собой пространство, время, вселенную. Он вбирает в себя всё – от какого-нибудь ничтожного жалкого электрона до огромных галактик, входит как хозяин во все души, во все сознания сразу, и они вливаются в него, становятся его покорными частичками, слагаемыми его бесконечной силы, его бесконечного знания и воли. И уже нет нигде – ни в одном слое, ни в одной плоскости – ничего кроме языков его чёрно-лилового пламени. Ему остаётся совсем немного – ещё один крохотный шаг, ещё один рывок – и тогда… Тогда начнётся нечто невообразимое – то, к чему он, к чему все они стремились из бездн, из бесконечностей и нулей.
Но именно этого последнего рывка и не случается. Всё разом гаснет, уже во тьме дробясь на мельчайшие осколки, сознание вспыхивает задушенной молнией – и отключается. Он приходит в себя только здесь – в постели или в кресле, бледный, дрожащий, с капельками пота на лбу. Но всё помнится ярко, отчётливо, и долго ещё кажется, будто внутри у него мечется лохматое лиловое пламя.
Да, за такие видения можно отдать всё что угодно. Пускай это всего лишь видения, да к тому же и не его, а Тех, Кто Без Имени И Формы. Но они дают ему возможность слиться – ровно настолько, сколько может вынести его слабое человеческое сознание. А почему дают? Потому что он им нужен. Он – их инструмент, и с помощью этого инструмента планета рано или поздно будет включена в Замыкание. Конечно, всё завершится не скоро. Не исключено, что и теперешняя попытка провалится, как тогда, с Первым Замком, и ещё раньше. Нет, не должно вроде бы сорваться. На сей раз всё учтено, всё рассчитано до мелочей. Ну а если сорвётся – что ж, попробуем снова, и опять, и опять…
Так или иначе, с каждой попыткой цель становится ближе. Уже действуют в Натуральном Мире тысячи агентов, готовят почву для будущего десанта. Убирают с дороги тех, кто мешает. Или кто способен помешать в дальнейшем. Покупают тех, кто полезен. Деликатно направляют тех, кто и не догадывается о своей полезности. В общем работа кипит.
И если бы не Город, планета уже давно покоилась бы в Замыкании. Но этот проклятый Город! Враг, о котором ничего не известно, кроме того, что он есть и невыразимо опасен. Разумеется, Те, Кто Без Имени И Формы, знают о Городе, обо всех этих делах куда больше, чем он, простой Верховный Сумматор.
Знают. Но не говорят. Очевидно, у них есть на то причины, а он – он всего лишь их слуга, их тень, послушный инструмент. Он не возражает. Всё правильно, с инструментами не принято советоваться. Их применяют. Но тогда дайте настоящее оружие, такое, чтобы не отказывало в последний момент. Он никогда не сможет забыть разрушение Первого Замка. Как сверкали белые молнии – словно тонкие мечи в невидимых руках, и дробились в невесомую пыль гранитные плиты стен, рвались, точно бумага, стальные цепи… Он сам остался цел только потому, что сразу же начал переход, не дожидаясь конца. Что его спасло? Чутьё? Инстинкт? Или Те, Кто Без Имени И Формы? Видно, он и впрямь неплохой инструмент, раз уж они так его берегут. В конце концов, не случайно же они давным-давно, так давно, что страшно и вспоминать, заметили наивного, самоуверенного юнца, пытавшегося вот так сразу, с налёту, овладеть великими тайнами… а самое смешное, верившего, что это у него получается…
Всё же надо глотнуть таблеточку… Старик встал, нашарил босыми ногами шлёпанцы и поплёлся к столику с графином. Выпив лекарство, он вернулся в постель. Вот теперь всё стало на свои места. Боль скоро отступит, и он сможет наконец уснуть. Крепким здоровым сном, который в последнее время куда-то совсем пропал. Уснуть, отрешившись от вороха надоевших дел.
А их уйма, дел и делишек. Мелких, скучных. Просмотреть, наметить, вызвать, вздрючить, проконтролировать… Но почему же до сих пор сон не идёт? Неспроста, ох, неспроста.
Чутьё подсказывало Старику, что надвигается серьёзная работа. И ещё чутьё подсказывало, что она не обещает быть приятной. Каким-то особым слухом ловил он в душном воздухе Корпуса звон. Звон неясной тревоги. Как, кто, где – пока не разобрать. Но предварительные выводы можно сделать и сейчас. В Корпусе неспокойно. Что-то вызревает. Внешне-то всё, кажется, в норме. Откуда ждать удар? Город? Город – угроза постоянная, но в последнее время он не проявлял особой активности. Это же только низовому персоналу на собраниях страшные сказки рассказывают, чтобы в должной форме держать. На самом деле такие сказки сочиняются в информационном отделе Санитарной Службы.
А тогда что же? В Группах дела идут нормально, во всяком случае, если верить докладам воспитателей. А почему бы им не верить? Конечно, никогда не вредно и самому взглянуть. Стоп! А не в ярцевской ли затее дело? Насчёт Глобальной Проверки? Хотя вряд ли. Такие проверки делались и раньше. Да и как без них? Давно пора проводить ранжирование, самых перспективных переводить слоем выше. Всё правильно.
Но Старика грызла мутная неудовлетворённость. Не отменить ли? Но как отменишь? Хотя бы для приличия нужно выдвинуть какую-нибудь причину. А в том-то всё и дело, что такой причины нет. И тогда запрет выглядел бы старческим самодурством. Конечно, ему наплевать, что подумает Ярцев. Кто такой Ярцев? Мелкий человечишка. Воровал мясо из кастрюль на коммунальной кухне, писал безграмотные кляузы в домоуправление. Впрочем, не только туда. Работал каменщиком. Зубы отродясь не чистил… Да, дрянь материал. Зато недалёкий и исполнительный. Зато аккуратный и без претензий. Именно поэтому Старик и посадил его в кресло Первого Координатора. Пускай заведует Санитарной Службой. В общем неважно, что подумает Ярцев. Дело в другом – самому будет неловко. А Старик такого не любил.
Так что пускай уж всё идёт по плану. Звон этот тревожный не столь уж и страшен – видно, просто старческая фантазия. Ожёгшись на молоке, нечего дуть на воду.
Лекарство понемногу растворялось в холодной крови – и через полчаса Старик, откинувшись на жёсткую подушку, спал сном праведника.
Глава 5
Ловушка для Белого
Оглядев себя – всё ли правильно, не топорщится ли воротничок, все ли пуговицы застёгнуты на форменной куртке, – Костя постучал согнутым пальцем в белую дверь. Чуть пониже таблички «Воспитатель Второго Ранга Латунин С. П.». Почему-то у него заныли зубы. Очень не хотелось туда идти. Сказать по правде, было страшновато. Кто знает, зачем Серпету понадобилась эта беседа? В Группе всё путём, с Васёнкиным покончено, так что же? Неужели узнал про курево? Может, вчера во время вечернего обхода унюхал? А ведь запах, наверное, тогда можно было уловить. На расстоянии вроде бы незаметно – до обхода Костя успел поужинать и почистить зубы. Но если вблизи принюхаться… Нет, вряд ли Серпет его вчера обнюхивал. На такое способны лишь Наблюдательницы. Так может, о них и пойдёт речь? О том, что ночью было? Но тоже сомнительно. Ведь Серпет назначил ему встречу вчера на том самом вечернем обходе, ещё до ночных событий. Но тогда что? Откуда ждать удар?
