Николай Кузанский пишет, что власть должна быть результатом согласия тех, кто под ней пребывает.
Тем временем собор подошел к вопросу о гуситах. Было принято решение о переговорах. Два гуситских генерала – Прокоп Великий и Ян Рокицана – прибыли в начале 1433 года с 15 офицерами и свитой, состоявшей из 300 человек. И опять Николай взял дело под свой контроль, предложив двум сторонам решение. Разногласия, как вы помните, возникли из-за того, что, по мнению гуситов, таинство причастия должно совершаться с хлебом и вином, тогда как Рим утверждал, что можно обойтись одним лишь хлебом. Что же, сказал Николай, вы можете иметь «два вида» причастия, но при условии, что: а) использующие один вид не будут считаться менее святыми, чем использующие другой вид; б) это положение не должно выступать в качестве аргумента для нарушения единства Церкви. Данное предложение стало основой соглашения, подписанного с умеренными гуситами в следующем году в Праге. Экстремисты отказались принять соглашение, что привело к гражданской войне, но, по сути, к началу 1434 года для Рима и империи богемско-гуситско-утраквистская проблема была решена – опять-таки во многом благодаря Николаю.
По мнению гуситов, таинство причастия должно совершаться с хлебом и вином, тогда как Рим утверждал, что можно обойтись одним лишь хлебом.
Наконец, Кузанский обратился к вопросу, который сочетал в себе математику, практичность и религиозные обряды, – к календарю. Он был необходим Церкви для определения даты Пасхи. За 1000 лет до этого Никейский собор, заложивший основные правила христианской обрядности, постановил, что Пасха должна отмечаться в первое воскресенье после полнолуния, следующего за весенним равноденствием. Но календарь того времени содержал две ошибки. Го д (365,25 дня) был на 11 минут и 8 секунд длиннее, что за 1000 лет составило семь дней; поэтому подсчеты лунного цикла тоже были неточными. Философ и ученый Роджер Бэкон указал на упомянутые ошибки за 70 лет до данного собора, но тогда это посчитали слишком сложной проблемой и папские власти проигнорировали его замечание. В своей книге «Об исправлении календаря» (De Reparatione Calendarii), представленной собору в 1437 году, Николай Кузанский со знанием дела рассмотрел факты и предложил единственно возможное решение: принять новый лунный цикл, выбросив из календаря неделю – он предложил перенести день Троицы, так как дата этого праздника каждый раз менялась, – и затем, для более точного регулирования, раз в 304 года отменять високосный год. Для этого нужно было достичь согласия не только с греками в Константинополе, исповедовавшими ту же религию, но и с евреями, которым пришлось бы пересмотреть все финансовые соглашения. Это явилось бы началом новой эры, увековечившей собор. Но ничего подобного не произошло. Вопрос был слишком спорным, особенно учитывая тогдашнее положение Церкви. Реформу осуществили лишь 80 лет спустя, когда несоответствия сочли наконец слишком неудобными. Папа Григорий XIII ввел григорианский календарь (как он известен нам теперь), руководствуясь соображениями, предложенными Николаем Кузанским.
В политической и литературной деятельности Николая в начале 1430-х годов доминировала тема христианского единства. Но его заботило еще одно – собственная карьера. Подобно многим другим амбициозным бюрократам, он был предан высоким идеалам отчасти из-за того, что они приближали его к верхушке власти. Но этого ему было недостаточно. Подумайте о происхождении Николая Кузанского и о том, где он находился в 1436 году. Сын богатой, но не дворянской семьи; со светлым умом и высокой целью, которая привела его к Церкви, но далее – стеклянный потолок, так как происхождение не позволяло ему даже надеяться на то, чтобы подняться к вершинам церковной власти, где правил узкий круг немецких аристократов.
Папа Григорий XIII ввел григорианский календарь, руководствуясь соображениями, предложенными Николаем Кузанским.
По этой причине Николай Кузанский, ранее защищавший собор, перешел на другую сторону. Это следует из письма, которое он написал в 1442 году кастильскому делегату Родриго Санчесу де Аревало, где Николай утверждает, что истинный символ единства Церкви – папа, а не собор; папа, который был Sacer Princeps (лат. – Священным Главой). Он вообще не упоминает о каком-либо соборе, представляющем Церковь. Чем же вызвана эта перемена?
Причин было несколько. Во-первых, у Евгения IV была более масштабная идея, чем что-либо из того, что мог предложить Базельский собор или король Сигизмунд. Его идея состояла в воссоединении восточной и западной Церкви, и с этой целью он выслал приглашение лидерам Православной церкви в Константинополь. Такая же мечта за 400 лет до этого побудила германского короля Оттона I женить своего сына, Оттона II, на византийской принцессе и вдохновила уже их сына, Оттона III, на то, чтобы провозгласить себя главой новой Римской империи и назначить свадьбу с византийской принцессой. Но тогда это ни к чему не привело, потому что Оттон III умер в молодом возрасте и принцесса Зоя вернулась домой незамужней. Теперь, вероятно, мечта должна осуществиться, и сделает это итальянец. Именно об этом думал Евгений, когда в сентябре 1437 года приказал перенести собор в Феррару, что в долине реки По, куда константинопольской делегации добраться было бы проще, чем в трансальпийский Базель.
Недворянское происхождение не позволяло Николаю Кузанскому подняться к вершинам церковной власти, доступным узкому кругу немецких аристократов.
Папе, который недавно был унижен собором, было непросто реализовать свою идею, но за последние три года настроения изменились. Лидеры начали уезжать, и на соборе царил беспорядок – выдвигались предложения реформ, которые опровергались или поддерживались непристойными криками. Как утверждает Джоахим Стибер, профессор истории из колледжа Смит, штат Массачусетс, Николаю, очевидно, пришла в голову мысль о том, что если различные мероприятия, предложенные собором в 1433—1436 годах, будут осуществлены, то папство превратится в конституционную монархию, что вряд ли будет выгодным наместнику Бога.
Кроме того, существовало два вопроса, которые затрагивали Кузанского лично. Во-первых, среди предложенных реформ была отмена права папы выдавать бенефиции. Поскольку у Николая было несколько бенефиций, которые зависели от одобрения папы, продолжать поддерживать собор означало лишить себя источника дохода. Во-вторых, существовала проблема его недворянского происхождения. Аристократические лидеры Немецкой церкви никогда не назначили бы его епископом. У Николая Кузанского оставался только один путь – каким-либо образом обойти тех, кто выше его. Для этого ему нужна была папская поддержка. Встав на сторону пропапского меньшинства, которое поддерживало предложение перенести собор в Италию, он помог создать документ, на котором каким-то образом оказалась печать, представлявшая собор в целом. Поскольку непонятно, как Николай это осуществил, многие ученые считают печать поддельной.
С того момента Николай Кузанский стал одним из самых ярых сторонников папы, Геркулесом Лагеря Евгения, как его называл друг, известный ученый и будущий папа Энеа Сильвио Пикколомини.
Кузанскому необходимо было обойти тех, кто выше его. Для этого ему нужна была папская поддержка.
