Что она загадала тогда, когда задула свечу на танцполе? Разве она не загадала, что ее отец будет жить долго?
– Как это произошло? – голос Алана был хриплым.
– Несчастный случай, – ответил мистер Фергюсон. – Пол оказался мокрым.
Брови Алана приподнялись, пока он осматривал тело…. тело ее отца… папы.
– Вы позволите, сэр? – обратился Алан к дознавателю. – Помогите мне повернуть его.
Эдит молча наблюдала, как Алан изучает бедную разбитую голову. Голову, которая не могла быть головой ее отца; потом, с помощью еще одного мужчины, он стал поворачивать погибшего на бок, и Эдит увидела крем для бритья у отца на щеке. Крем для бритья. Несчастный случай. Пол, такой же мокрый, как этот. Скользкий. Фаянсовая раковина.
Простыня стала сползать, обнажая….
– Остановитесь. Остановитесь немедленно! – закричала девушка, бросаясь вперед. – Прошу вас, не обращайтесь с ним так.
– Прости. Я просто пытался… – Алан отступил на шаг.
Эдит боролась со слезами, когда рядом с ней оказался Томас, пытающийся ее успокоить. Сам он был очень далек от спокойствия. Его лицо было абсолютно белым, он был в таком же ужасе, как и она. Но сейчас ей надо действовать. Она должна защитить своего обожаемого отца от нескромных взглядов и прикосновений. Кухарка и де Витт сплетничали о ее матери:
Черная, как обуглившаяся баранья котлета. Мне этот ужас будет теперь сниться долгие годы. Можешь мне поверить. А запах! Мне недостаточно платят, чтобы я прибирала ее. Вот я и сказала, что пусть этим занимается ее горничная, а та взбрыкнула и уволилась. Так что все осталось на мне. Хозяин говорит, что маленькой хозяйке не стоит этого видеть, и я с ним полностью согласна. Если она взглянет на это хоть мельком, то закончит свою жизнь в психушке, это так же точно, как то, что я из Дублина. Ты все зеркала закрыл, де Витт? Здесь осторожность совсем не помешает. Уж будь уверен. Эти мертвяки – они ненавидят могилы. А когда еще остается такая милая маленькая девочка, как наша Эдит… Уж конечно, ни за что не уйдешь.
– Это мой отец, – твердо произнесла Эдит. Она признала его. Присвоила. Как в тумане, она прошла вперед и остановилась возле него, как и положено дочери.
– Через неделю ему исполнится шестьдесят, и он… он очень боялся выглядеть на этот возраст, понимаете? Именно поэтому он… всегда так хорошо одевался и любил долгие прогулки в моей компании. – Эдит погладила и поцеловала его руку. – Рука холодная. Почему здесь так холодно?
Они с сочувствием смотрели на нее. А потом, когда до нее наконец дошел весь ужас случившегося – что он действительно умер, – Эдит потеряла сознание.
Глава девятая
Четыре дня спустя
И опять кладбище. Как будто и не было этих четырнадцати лет, и Алан вновь наблюдал за своей дорогой подругой в трауре. Казалось, что только вчера они все собрались на похороны матери Эдит, чья смерть была так ужасна. И вот теперь ее отец. Алан был не согласен с диагнозом смерти, высказанным патологоанатомом: слишком многочисленны были травмы и под слишком неправильным углом для упавшего они были нанесены.
Но об этом можно подумать позже. Сейчас он должен быть рядом с Эдит. Ее не надо было заставлять смотреть на труп. Пропади он пропадом, этот Фергюсон с его обязательствами. Есть вещи, которые, раз увидев, уже не сможешь выбросить из памяти. Это так же, как его первая операция на человеческом глазе, забранном у трупа женщины-попрошайки. Все происходило в анатомическом театре в Лондоне. Только благодаря уверенности, что это упражнение поможет ему в будущем спасти зрение других людей, смог он выдержать это, не покинув своего места, хотя коллега, стоявший рядом с ним, извинился и выбежал на улицу, зажав рот.
Он помнил, как Эдит искала у него утешения, когда ей было всего десять, а ему одиннадцать. Даже будучи зеленым юнцом, он знал, что у нее на сердце, и видел слезы, которые она старалась сдержать.
Что там Конан-Дойл говорил во время своей лекции о спиритизме? «Из всех призраков самыми страшными являются призраки людей, которых мы любили». Алан любил Эдит Кушинг всю свою жизнь.
Но сегодня она даже не смотрела на него. Прошлый раз он был слишком молод, чтобы думать о женитьбе на ней, а сегодня он, вместе с ее отцом, хоронил и свои надежды как мужчины. На ее пальце блестело большое красное кольцо, которое украшало палец леди Шарп в ту ночь, когда Эдит танцевала вальс с сэром Томасом. Скорее всего, это семейная реликвия: для Эдит – новое приобретение, которое в этот серенький день не отбрасывало никаких лучей. Алан знал, что это означает, – то, что Эдит помолвлена и выйдет замуж за сэра Томаса Шарпа.
Шарп, чье бледное английское лицо, казалось, полностью растворилось в накрапывающем дожде, держал зонт над своей будущей супругой. В память о человеке, который мог стать его тестем, англичанин был в глубоком трауре, так же как и Эдит, которая с ног до головы была в черном. Алан помнил ее детский рассказ о том, как она увидела женщину в черном в своей детской и как Юнис высмеяла ее, обозвала сумасшедшей. Сейчас Эдит сама была женщиной в черном, и Алан знал, что на всю жизнь запомнит ее такой – прильнувшей к груди сэра Томаса, ошеломленной и равнодушной ко всему.
Сэр Томас обнимал ее за плечи, что было бы нарушением этикета, если бы они не были помолвлены. Все произошло слишком быстро, при обстоятельствах слишком ужасных, чтобы их можно было в полной мере осознать. Когда Алан смотрел на то, как сэр Томас держит Эдит, ему казалось, что мужчина этим жестом хочет покрепче привязать ее к себе, а не облегчить ее страдания. Хотя Алан и не исключал, что это в нем говорит ревность.
Эдит выглядела пойманной в ловушку, а не защищенной.
А потом сэр Томас заметил взгляд врача и твердо посмотрел на него в ответ. Это походило на немую дуэль. Эдит ничего не заметила. Алан знал, что проиграл, поэтому он поднес руку к шляпе, как сделал бы на его месте любой, отдавая салют родственнику погибшего. Держа в одной руке зонт, а второй обнимая невесту, сэр Томас не смог повторить его жест и просто наклонил голову.
Шарп был живым воплощением горя и торжественности, поэтому Алан спросил себя, не слишком ли придирается к нему из-за своей ревности. Вполне возможно, что сэр Томас действительно любит Эдит. Ведь влюбиться можно очень быстро.
Достаточно спросить Юнис.
#
Через три недели некоторые из гостей, которые оплакивали смерть моего отца, пришли на мое венчание в церкви Ашбури-Делавар. Событие было малочисленным, и сейчас я пытаюсь вспомнить его подробности.
#
Невеста была одета во все белое и закутана в белую фату, как привидение. Букет красных роз, который она держала в руках, когда Фергюсон вел ее к алтарю, был похож на кровоточащее сердце и напомнил Алану песню «Красная, красная роза», которую Кушинг слушал практически каждое утро, принимая душ и бреясь в клубе. Казалось, что Эдит слегка ошарашена – жених, как и все присутствовавшие мужчины, включая Алана, еще носил на рукаве траурную повязку. То, что они женились именно сейчас, казалось зловещим, и когда священник спросил, обладает ли кто-нибудь из присутствующих фактами, которые могут помешать заключению брака, Алан чуть не встал и не высказался. Он хотел сказать, что все это неправильно, что ее отец этого брака не одобрял и что Эдит делает колоссальную ошибку, но сдержался. Он искренне желал ей только хорошего.
