Шурка смахнул набежавшую слезу.
– Если меня почаще мочить – я убегу, – заявил он.
– Ладно, – согласился Лера.
Вызвал садовника и приказал ему поливать Шурку через каждые полчаса.
– Всенепременно! – пообещал садовник и тотчас вылил на Шурку очередное ведро воды.
– Ух! – помотал головой Шурка. – Очень хорошо мозги проясняет!
Заметив на кушетке газету, он подошёл и ткнул в неё лапой: – Нам надо не просто бежать, а так бежать, чтобы об этом узнали инопланетяне. Тогда они точно не нападут на Мурзиков Причал, и мир будет спасён.
Лера подумал, почесал лапой за ухом и позвонил в колокольчик. На его треньканье прибежал рыжий котик-секретарь с прижатыми к голове ушами.
– Что угодно вашему величеству? – спросил он дрожащим голоском.
Лера приосанился.
– Записывайте сообщение для газет, радио и телевидения, – сказал он с важным видом и принялся диктовать: – Сегодня поутру Мурзиков Причал покинули два весьма подозрительных человека. Они отбыли на корабле, следующим в Рио-де-Жанейро с грузом кошачьей шерсти. Есть основания полагать, что неизвестные явились зачинщиками беспорядков, в которые было вовлечено население сразу трёх городов. Предлагаю всем правителям царств-государств немедленно схватить и взять под стражу вышеупомянутых особ с последующей передачей ближайшему человеческому городу на идентификацию.
– Как драпать будем? – сонно зевнул Шурка, когда котик удалился.
– Подумать надо, походить по окрестностям, – посмотрел в окно Лера.
Кото-рыбья рокировка[64]
После обеда Лера заявил, что отправится с другом на океаническую прогулку.
– Вы под домашним арестом, – запротестовал Василий Петрович.
– Послушайте, – подошёл к нему и посмотрел свысока Лера. – Вы воевода, а я царь. Вот и не указывайте, что мне делать.
– Но мышка так и не написала заявление о том, что не имеет претензий к вашему величеству, – напомнил воевода.
– Молчать! – рявкнул Лера.
От его грозного крика Петрович невольно присел.
– Я бы рад, – заговорил он примирительным тоном, – да закон не позволяет.
Но тут подбежал рыжий котик-секретарь на полусогнутых лапках и доложил, что по закону на время военного положения все домашние аресты отменяются.
– Что же ты раньше молчал?! – повернулся к нему Петрович.
А потом так дал лапой в ухо бедному котику, что тот закатился в дальний угол царских покоев.
– Не смейте бить моего секретаря! – зашипел Лера. – И немедленно распорядитесь снять охрану!
– Охрану не могу, – отступил на шаг воевода. – Охрана ваше величество охраняет. И океаническая прогулка кошачьему царю по статусу не полагается.
– Это почему же?
– Как же, как же, – ухмыльнулся Василий Петрович, – ведь известно, что все коты воды боятся.
– Ладно, – сдался Лера, – тогда мы по бережку пройдёмся. Солёным воздухом подышим.
– Это можно, – согласился воевода.
Спустя полчаса друзья сидели на дощатом настиле причала и смотрели в бескрайний синий простор. Вокруг было так тихо и так спокойно, что океан, казалось, превратился в одно большое зеркало.
– Смотри, какая глубина, – показал Лера на прозрачную зеленоватую толщу воды у причала, внизу которой на самом дне ползала на брюхе полуметровая рыба с крупной усатой головой.
– Красиво, – зевнул косматый Шурка и, присмотревшись к рыбе, авторитетно заявил, – это треска.
– Слушай, – вдруг оживился Лера, – преобразуй нас в рыб и уплывём отсюда тихонько.
– Можно, конечно, – склонил голову набок Шурка, – но потом очень трудно возвращаться.
Лера непонимающе посмотрел на друга.
– Куда возвращаться?
– В котов.
– Зачем?
– А затем, что, если мы не станем опять котами, твоя интуиция не сможет вернуть нам человеческий облик. Забыл, что преобразовывать можно только по очереди?
– Всё равно преобразовывай, – махнул лапой Лера. – Главное – удрать подальше, а там разберёмся.
– Толку никакого, – лёг Шурка на доски причала.
– Почему?
– Как же ты тихонько уплывёшь? Придворные подумают, что царь утонул, и шум поднимут. А инопланетяне узнают и сразу догадаются, что мы не в Рио-де-Жанейро уехали.
– Да, – погрустнел Лера и прилёг рядом, – нас сразу вычислят.
Шерсть на Шурке подсохла, и он стал клевать носом. Но лишь только закрыл глаза, как на причал выскочил садовник и облил царского друга ледяной водой.
– Время полива окончено! – пискнул он, взмахнул пустым ведром и исчез в прибрежных зарослях.
– Бр-ры! – вскочил охлаждённый Шурка. – Сейчас бы пару сосисочных мышек проглотить.
– Эй, стража! – крикнул он, – принесите его высочеству дюжину[65] обжаренных сосисок!
И когда сосиски принесли, с урчанием набросился на еду.
– От частого замачивания я скоро озверею, – признался он. – Такой аппетит просыпается – собственный хвост готов сожрать.
Лера тоже откусил от одной сосиски. Пожевал, скривился, выплюнул и смахнул хвостом надкушенную сосиску в воду.
– Надоело всё, – вздохнул он горько. – И сосиски, и придворные, и дворец, и всё это царствование…
В этот момент к причалу подплыла рыбина с плоской головой похожей на кувалду. Мотнув головой-кувалдой, она проворным движением проглотила сброшенную в океан сосиску.
– Слушай, Шурик! – вдруг осенило Леру. – Давай рокировку сделаем, как в шахматах. Нас в рыб превратим, а рыб – в нас, и местами с ними поменяемся.
Шурка оторвался от сосисок и посмотрел в воду.
– Вот с этой рокироваться?
– Ну, да.
– Это рыба-молот, – прищурился Шурка, – акула такая. Видишь, у неё по бокам головы два больших выроста, а на них глаза?
– И что такого?
– Можешь с непривычки куда-нибудь не туда поплыть. У неё расстояние между глазами, наверное, с полметра.
– Да какая разница, лишь бы от инопланетян подальше удрать.
– Ну, смотри, сам напросился, – Шурка проглотил ещё одну сосиску, а две оставшиеся бросил в океан.
